Это было непростое решение, и только Древние знают, как тяжело оно ему далось.
Но по-другому было никак.
«Миш, продержись там ровно месяц, а уж потом-то я тебя вытащу!» – мысленно пообещал себе Яков Иванович, заканчивая подсчёт голосов.
– Итак, единогласно. А теперь давайте обсудим ответные меры гимназии. Если у кого-то есть иллюзия, что организаторы беспорядков выйдут из воды сухими…
Директор криво усмехнулся, и присутствующие на заседание учителя отзеркалили его… нехорошую улыбку.
– Мы продемонстрируем этим несознательным… сударям, насколько сильно они ошибаются.
Чем Якову Ивановичу нравился лично подобранный им коллектив, так это тем, что за своих учеников его коллеги свернут шею любому.
Будь то дворянин, западник или даже сам князь.
Глава 2
Последние две недели пронеслись словно сон.
Как сейчас помню, как меня… приняли у стелы, и как Яков Иванович отбивался от представителей Сыскного приказа.
Помню, как мы пили с ним чай и его просьбу потерпеть.
Умом я понимал, что директор хочет разыграть карту Пылаева, но на душе было как-то тревожно. Брать на себя убийство Адена я не хотел.
В итоге договорились, что я просто буду молчать.
Яков Иванович говорил про месяц острога и обещал, что будет присматривать за мной даже там, но как-то не верилось.
Нет, наш директор – кремень и слова на ветер не бросает, но что-то мне подсказывало, что всё пойдёт не по плану.
Ну а потом стало резко не до этого.
Учителя принялись нас гонять серьёзно. Боевое сплачивание, полосы препятствий, групповые тренировки, турнирные таблицы дуэлей…
И если остальные гимназисты могли банально поспать и уделить время себе, то я держался исключительно на зельях.
За все две недели мне удалось поспать лишь дважды, и оба раза я оказывался на арене. Рив делала вид, что меня не замечает, и как бы я ни пытался подойти к ней – не мог.
Дубровский же, если мне не показалось, стал выглядеть чуточку получше.
Три и пять. Именно столько раз я сумел его коснуться. Было дико больно, но я постарался разгрузить Рому по максимуму.
В гимназии, конечно, оставался Толстой, но было как-то тревожно. Особенно, учитывая, как жёстко начали гонять гимназистов.
Будто готовились к чему-то… нехорошему.
Хоть было и тяжело, но я не жаловался. И искренне надеялся, что у директора получится потянуть время ещё на пару недель.
Но не сложилось.
Меня выдернули прямо с середины тренировки, которую я про себя называл «Штурм Белого дома».
Одна группа гимназистов должна была захватить контроль над зданием, удивительно напоминавшим главный корпус гимназии, вторая же – выступала в роли защитников.
Мой отряд уже почти додавил сопротивление