Это потому, что они клялись идолами. Не стыдно ли вам оставаться при тех же законах, какими водились люди немощные? Ведь и теперь, если я принимаю язычника, я не тотчас заповедаю ему это, но сначала убеждаю его познать Христа. Но если верующий и познавший Его и слышавший о нем, станет требовать себе такого же снисхождения, какое оказывается язычнику, – что пользы в этом, какая прибыль? Но сильна, скажешь, привычка, и тебе трудно оставить ее? Если так велика сила привычки, то перемени эту привычку на другую. Да как, скажешь, это возможно? Я часто уже говорил об этом и теперь скажу тоже. Пусть многие следят за нашими словами, пусть исследуют и исправляют их. Нет стыда в том, когда нас другие исправляют, напротив, стыдно удалять от себя тех, кто исправляет нас, и делать это во вред собственному спасению. Ведь если ты наденешь платье наизнанку, ты позволяешь и слуге поправить его и не стыдишься того, что он учит тебя, хотя это и очень стыдно; а здесь ты причиняешь вред душе своей и стыдишься, скажи мне, когда другой вразумляет тебя? Ты терпишь раба, который наряжает тебя в одежду и надевает на тебя обувь: а того, кто украшает душу твою, не терпишь? Не крайнее ли это безумие?
Пусть будет и раб учителем в этом, пусть будет – и дитя, и жена, и друг, и родственник и сосед. Как зверь, когда его отовсюду гонят, не может убежать:
так тот, кто имеет стольких стражей и стольких порицателей и кого отовсюду поражают, не может не быть осторожен. В первый день это будет для него тяжело, равно и во второй и в третий, потом будет легче, а после четвертого дня это не будет для него и делом. Сделайте опыт, если не верите. Позаботьтесь, прошу вас.
Немаловажен этот грех, немаловажно и исправление от него; напротив, здесь важно и то и другое, – и зло и добро. Но дай Бог, чтобы было добро, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом слава, держава, честь ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Беседа 26
О тщеславии[27]
Невозможно тому, кто раболепствует временной славе, получить славу от Бога. Посему-то Христос и укорял иудеев, говоря: како можете веровати, славу от человек приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищуще (Ин. 5, 44)? Это какое-то сильное упоение; объятый страстью тщеславия, человек делается неисправим. Она, отторгая от небес душу своих пленников, пригвождает ее к земле, не позволяет ей воззреть к свету истинному, побуждает постоянно вращаться в тине, приставляя к ним владык, столь сильных, что они владеют ими, даже ничего не приказывая. Ибо тот, кто болит этой болезнью, добровольно, хотя и никто ему не приказывает, делает все, чем только думает угодить своим владыкам. Для них он одевается и в одежды нарядные, и украшает лицо, заботясь в этом случае не о себе, но об угождении другим, и выводит с собой на площадь провожатых, чтобы заслужить от других удивление, и все, что ни делает, предпринимает единственно для угождения других. Итак, есть ли болезнь душевная тягостнее этой?