– Прости, Юра, так вышло, ты сегодня раньше освободился, – юморил Владимир. Сивоконенко достал стопки.
– Разговаривал с Абдуллой. Скоро подтянется, – уселся обратно в своё кресло Сивоконенко.
– О, наш афганский герой. Наши вроде бодрячком, продвигаются, месят жижу русским сапогом. Налей, Юра.
– Легко, – Сивоконенко наполнил рюмки чайным цветом на четверть.
– Юра, полнее, – возмутился Скобцов.
– Успеется, Володя, мы не спешим.
Друзья выпили за погибших товарищей, соединив рюмки в коротком звоне стекла. Пили, чокаясь, поскольку всегда поднимали, как за живых. Так уж у них повелось.
Скобцов стукнул дном осушенной рюмки об стол. Посмотрел на Юру и отвернулся в окно. Морозное синее небо было абсолютно пустым, прозрачным, идеально чистым, словно красивый дорогой бокал из богемского стекла, по стенкам которого до сих пор не скатилось ни одной винной капли – не единого потека. Поэт начал декламацию.
Ещё не сдали рубежей,
Не заметает от дверей
Следы друзей.
Там, в облаках страны дождей
Ещё не выпасли коней,
Налей, налей.
Когда к тебе я не вернусь,
Листом кленовым обернусь
Среди аллей.
Что будет, знаю наизусть,
Сегодня всё-таки напьюсь,
Налей, налей!
Планета осенью больна
И где-то в осени она,
И ты не с ней.
Душа надеждою пьяна,
Но это не её вина,
Налей, налей.
Одна любовь всему цена,
Судьбы осеннего вина
Не пожалей.
В бокале плещется луна,
Дай мне допить её до дна,
Налей, налей.
В ночь под конвоем тополей
Дорога в зиму, а над ней
Звезда полей.
Всё невозвратней и ясней,
Что счастлив был ты только с ней,
Налей, налей.
Небес пронзительную грусть
И расставанья терпкий вкус,
Крик журавлей
Запоминаю наизусть,
Пью эту осень, не напьюсь,
Налей, налей!
Сивоконенко смотрел в окно. Ему вспомнилось, как совсем недавно его едва не прибило натовским снарядом. Вспоминал Коровина, который взялся из ниоткуда. Вспоминал его слова про спецроту. Юрий чувствовал, что что-то не так: не плохо, но чего-то он не понимает. Это был простой человеческий интерес.
Его мысли прервал стук в дверь.
– Терминатора вызывали? – в кабинет вошёл Абдулла на новеньких протезах ног.
– Абдулла, здравствуй, – Сивоконенко обнял гостя.
– Всех приветствую, – широко улыбнулся афганец. Он передвигался на протезах немного неуверенно, но всё же это были ноги, какие-никакие, но ноги, которые ему сделали в России.
– Штрафной налью за опоздание, – пошутил Сивоконенко.
– Нет-нет, – ответил