Утром посвежевшая женщина бодро разминалась, пробегая по длинному пустому коридору корпуса, напевала песни, декламировала стихи. Имела она полезную привычку – делать зарядку по утрам! Богдан счастливо наблюдал за её действиями. Старший сын тоже сделал разминку и собирался пить кофе, а младший выглядел букой, подъедал остатки ужина и ворчал об отсутствии Интернета и тревожных ночных сновидениях…
Когда в конце очередной пробежки женщина всё-таки заглянула в дальнюю комнату, её смутила промелькнувшая тень. «Здесь кто-то есть?» – осторожно пробормотала она.
Ах, как хотелось Богдану Коноплёву закричать во весь голос: «Я! Я – сын земли Русской, Можайского уезда, Колоцкого стана, сельца Бородино. Я – неразумный Богдашка, отдавший за долги свою половину сельца, во сне убиенный, зверьём растасканный. Я – дух бесплотный. Я – защитник Бородина от французских и немецких иродов. Я – стихотворец, Коноплёв Богдан, сын Дмитриев!» И она бы увидела его. Она чувствовала поэзию, значит могла увидеть.
Ведь был не так давно случай, когда приезжали две художницы, останавливались в этом корпусе, рисовали, читали стихи и пили из чарок воду огненную. Вышел к ним Богдашка – купился дурак! Да бабы те ведьмами оказались. Теперь побаивался Богдашка женщин… Решил по-другому поступить.
«Здесь кто-то есть?» – снова спросила женина, заглядывая в общую душевую в конце коридора. Она не удивилась, увидев из-под загородки ноги в душевой кабине. Конечности показались ей вполне знакомыми, и она стала разговаривать с той частью, которую не видела. Женщина говорила о том, что заканчивается отпуск, о работе, о школе, где работала, о сыне-подростке… Богдан понял, что женщина решила, будто это её старший сын принимает душ и вот – заслушался. Он затаил дыхание, осознав, что она видит его! Как же захотелось в ту минуту бесприютному Богдашке стать сыном этой женщины, он ведь по возрасту, когда прервалась его земная жизнь, как раз годился бы ей в сыновья. Как когда-то в страшные 1930-е хотелось стать ему сыном учительницы Лидии Михайловны. Но та была одинока и запугана…
Тем временем женщина вернулась к младшему, решив не оставлять его надолго одного. Каково же было её удивление, когда она увидела обоих сыновей мирно беседующими в комнате.
– А кого же я видела в душевой? Ты не мылся там сейчас? – обратилась она к старшему.
– Нет, мам. Но мне показалось, что кто-то проходил. Может, администратор.
– Но мы закрыты изнутри!
Втроём они тихонько прокрались к душевой… Богдан думал показаться, но опять тревожной сиреной заголосил младший, от нервов неимоверно проголодавшийся… Быстро