Вчера вечером Женя и Максим вернулись из домика, поэтому сегодня утром, как и предполагала Женя, Алевтине Ивановне просто жизненно необходимо было проведать дочь. И внука заодно. Алевтина Ивановна позвонила ещё в десять утра, предупредила, что зайдёт, поэтому Женя уже с утра находилась слегка на взводе. Выходных как будто и не было. Она порылась в ящике со сладким, набрала конфет в вазу и поставила на стол.
На кухню зашёл Костя.
– Кто звонил? – спросил он, подошёл к вазе и склонился над ней, перебирая указательным пальцем конфеты.
– Бабушка, – сказала Женя, ехидно улыбаясь.
Костя выпрямился и посмотрел матери в глаза.
– Меня нет, – сказал он и мигом ретировался в свою комнату, схватив первую попавшуюся конфету.
Женя, усмехнувшись, сложила руки на груди.
Входная дверь открылась и в коридор с двумя пакетами в руках зашла Алевтина Ивановна, пожилая женщина, брюнетка с каре, ростом чуть выше полутора метров. Она ещё ничего не сказала, но Женя уже почувствовала, как суетливая нервозность заполнила собой всю квартиру. Жене сразу же захотелось что-нибудь сделать, но было непонятно, что именно. Постояв в нерешительности пару мгновений посреди кухни, она прошла в коридор, обняла маму и поцеловала её в щёку.
– Привет, – сказала Женя, забирая сумки. – Ого! Ты чего набрала-то?
Алевтина Ивановна, держась за вешалку, снимала ботинки.
– Ой, привет, дочка, привет, – пробормотала она.
Несмотря на небольшие размеры, голос у Алевтины Ивановны был очень глубокий, бархатный и громкий. Порой складывалось впечатление, что вместо гортани у неё была большая музыкальная труба. Разобравшись с ботинками, она приступила к куртке.
Женя, тем временем, прошла на кухню, поставила пакеты на табуретки и снова включила чайник, который итак уже был горячим. Алевтина Ивановна вошла в кухню и тут же принялась выгружать содержимое пакетов на стол. Пельмени, сосиски, колбаса, хлеб и прочее. Женя на секунду прикрыла глаза и сосчитала до трёх. Затем положила руку на пачку пельменей, перекрывая маме возможность дальнейшей загрузки стола едой.
– Мам, остановись. Куда ты это всё накупила? Ты думаешь, у нас есть нечего? – спросила она.
Алевтина Ивановна посмотрела на неё с таким выражением, будто Женя спросила какую-то чушь. Достав из пакета банку сгущёнки, она повернулась и положила её на полочку, висевшую на стене.
– Конечно. Что я, не знаю что ли? Всё время, как ни придёшь, у вас ничего нет, – сказала она, сгребла пельмени, сосиски и колбасу со стола и ушла в коридор, где стоял холодильник.
Женя закатила глаза. Она знала, что её мать бесполезно в чём-то переубеждать. Алевтина Ивановна считала Женю плохой хозяйкой и с этим давно было пора смириться, но каждый раз стокилограммовые намёки на это больно ударяли по самооценке.
– Чай будешь? – спросила Женя без энтузиазма.
– Да-да, – отозвалась Алевтина Ивановна и, войдя в кухню, села за стол. – Ох, так, остальное нам домой, – сказала