В родительских ссорах.
В моих плохих оценках.
В моем дурном настроении.
В том, что я застряла в этом крохотном городке, где не к кому обратиться и никто не может помочь мне справиться с унынием. Стоит только увидеть Рэйчел, весь гнев и ярость, которые копились во мне в течение дня, выплескиваются на поверхность.
– Какого черта ты здесь делаешь? – выкрикиваю я.
Мой голос эхом разносится над озером, заставляя вспорхнуть стайку птиц. Вздрогнув, Рэйчел роняет ручку в воду. А обнаружив меня, хватает блокнот и плотно прижимает его к груди. Она не сводит с меня широко распахнутых глаз, словно загнанный в угол кролик, который ищет спасения.
Нетрудно понять, что нет никакого спасения. Озеро размером с пять городских кварталов, со всех сторон его окружают заросли деревьев. На дальнем берегу расположены доки, где местные богачи держат свои лодки. Но здесь, по эту сторону, мы одни. Совершенно одни.
Поскольку Рэйчел на пирсе, единственный способ обойти меня – проплыть.
Только вот мы обе знаем, что она так и не научилась плавать.
Рэйчел предпринимала миллион попыток, но у нее ничего не получалось.
Каждый раз, когда она пыталась, ее приходилось спасать. Мне.
Однако сегодня я точно не собираюсь спасать ее.
– Саманта, – произносит она дрожащим голосом, и пусть ничего больше не говорит, но в тоне слышится вопрос: «Что ты здесь делаешь?».
Или скорее: «Что ты собираешься сделать со мной?»
На самом деле даже хорошо, что она не спрашивает, поскольку мне нечего ответить.
И, если бы мне пришлось что-то срочно придумать, уверена, мой ответ бы ей не понравился.
Бросив рюкзак на траву, я устремляюсь к ней. Мои шаги эхом отражаются от деревянного настила, звучат, словно боевой марш. Отложив блокнот, Рэйчел поднимается на ноги и встает так, будто пытается защитить его от меня. Мне плевать, о чем она там пишет. Наверняка какие-то идиотские стихи или глупые рисунки.
Как же отстойно быть такой.
Но мне
все
равно.
Хочется обругать ее, но я не могу подобрать слов. От злости в горле встает ком. Впрочем, это нормально, ведь мы давно уже не разговариваем.
Теперь, когда мы с Рэйчел встретились, возникает ощущение, будто я должна была оказаться здесь с самого начала.
И эта мысль вызывает новый всплеск ярости. Она охватывает меня со сверхъестественной силой. Гнев уже не поддается контролю, призывая причинить кому-нибудь боль. И как можно сильнее.
Рэйчел до ужаса боится, и это доводит меня до белого каления, поскольку даже нынешний приступ гнева – исключительно ее вина.
– Саманта, – хнычет она, – мне очень жаль, что я забыла про эссе. Мой хомячок умер, и я…
В моей памяти на короткий миг мелькают кадры из прошлого: я стою на заднем дворе рядом с мамой, глаза наполнены слезами, в последний раз смотрю на Ном-Нома. Моргнув, я возвращаюсь в настоящее, и по какой-то причине еще более