– А ты молодец, понравилась нарку, если он позволил оседлать себя, – похвалил обманчиво мягко, похлопал ладонью по крупу зверя и погладил по широкому носу. И огорошил: – Обычно нарки сразу растерзывают таких смельчаков на месте.
Лия вскинула на зверюгу затравленный взгляд.
– Ч-что?
– То, девочка. Я не шутил. Считай, что тебе повезло.
Сверр схватил поводья и повел зверя в заросли леса. Как он злился! Лия видела это по сжатым в тонкую полоску губам и напряжённым мышцам плеч и рук с толстой сетью перевитых вен.
Лия и сама понимала, что сглупила. Запоздалый страх подкинул красочные картинки того, что нарк мог с ней сделать. Бр-р! Вдруг она заметила знакомое оперение стрелы, торчащее из седельной сумки. Её стрелы. И длинный свёрток, прикрепленный ремнями на боку животины, – скорее всего, лук.
Осторожнее и как можно незаметнее она откинула ткань, показался черный изгиб дерева. Берсерк взял её оружие! Лия выхватила из ремней лук со стрелой и спрыгнула с нарка, отскочила на несколько шагов и нацелила лук на берсерка. Нарк потопал дальше, а Сверр остался стоять неподвижно. Голову в её сторону повернул, во взгляде поселилась усталость.
– Никак не успокоишься, да?
– Я не пойду с тобой добровольно. Отпусти!
– Ты ещё не поняла, что не отпущу? – Сделал шаг к ней, и Лия сильнее натянула тетиву.
– Не приближайся, я выстрелю.
– Ну так давай. – Второй шаг. Сверр развёл руки, облегчая ей цель.
Третий шаг. Усмехнулся про себя, заметив, как она шумно сглатывает, как дрогнули на долю секунды пальцы, со знанием дела крепко сжимающие дерево. Несомненно, Лия была прирожденным охотником, однако…
– Чего медлишь? – Остановился в метре, в упор смотря прямо в синие глаза девчонки, в них застыли страх и нерешительность.
Взгляд Лии метнулся от открытой шеи мужчины к груди, где билось незащищённое сердце. На нём был только один кожаный доспех, не закрывающий руки. С натяжкой его можно было назвать хорошей защитой! Её стрела за доли секунды пробьёт тонкую, пусть и прочную кожу, но…
– Никогда не убивала человека, верно?
Сверр упёрся грудью в острый наконечник. Лия закусила губу и отвела глаза, ощущение, что попала в западню, усилилось. Берсерк повернул её голову к себе за подбородок и подлил масла в огонь:
– Страшно всегда только в первый раз. Тот, кого ты убьёшь, станет преследовать тебя во снах, а потом из-за чувства вины будет мерещиться наяву. И это будет продолжаться до тех пор, пока ты не сойдёшь с ума и не начнёшь убивать ещё. Один за другим, больше, пока лиц станет слишком много, чтобы помнить их все. А затем придет безразличие.
Жутко! От слов мужчины Лию сотрясла нервная дрожь. Сколько сотен или, может быть, тысяч он уже убил, если так спокойно рассуждает о смерти?! Сколько душ погубил безвинных и виновных? Столько, что Лие и не снилось.
Он –