КЕРМИТ. Коронованный принц боулинга.
МОНА. Да, по части шаров[2] у него проблем нет.
(МОНА пьет. КЕРМИТ смотрит на нее).
6
(ТАНЯ и РЕЙ, последние в боулинг-центре, поздний вечер).
ТАНЯ. Маленькой девочкой я забиралась на эвкалипты в нашем дворе и прикидывалась, будто я – коала и ем листья. У них был привкус ментола. Отец называл меня маленькой обезьянкой, потому что я постоянно сидела на дереве. Я отождествляю себя с эвкалиптами, потому что они тоже так легко воспламеняются. Поднеси к эвкалипту спичку, и он вспыхивает, как ракета. Все дело в масле под кожицей листьев. Я спускалась с эвкалиптов только днем, чтобы посмотреть Шоу Уоллеса и Ладмо по пятому каналу. Уоллес катал тележку с мороженым, а у Ладмо носил этот длиннющий галстук и длиннющий свитер, и они напоминали больших детей, изображающих Эрни Ковача и Бастера Китона. Я так любила Уоллеса и Ладмо, что назвала в их честь мои груди.
РЕЙ. Хорошо. Очень интересно. (Пауза). И какая Уоллес?
ТАНЯ. Они менялись. (Пауза). При жизни матери мы с отцом были ближе. Теперь он только пьет, курит, играет на пианино, учит бедных деток играть на аккордеоне, учиться играть на котором ребенку ну совершенно не нужно. Только не обижайся. Мой отец говорит, что вся жизнь – или школа игры на аккордеоне, или боулинг.
РЕЙ. Это не так. Есть еще собачьи бега.
ТАНЯ. Он не ходит на собачьи бега. Говорит, что отождествляет себя с зайцем. И, разумеется, Дыра-в-скале.
РЕЙ. Что?
ТАНЯ. Мы раньше часто поднимались к Дыре-в-скале. Это действительно большая дыра. В скале. Однажды я забралась в нее и застряла. Нам был такой большой округлый выступ, вроде сиськи, и я застряла на соске. Не могла ни подняться выше, ни спуститься вниз.
РЕЙ. И что ты сделала?
ТАНЯ. Просто висела там. Висела целую вечность. На самом деле я до сих пор там вишу. Такая, по моим ощущениям, у меня жизнь.
РЕЙ. Твоя жизнь – висение на соске большой каменной сиськи, в которой проделана дыра?
ТАНЯ. А твоя – нет?
РЕЙ. Нет. Я – из Кливленда.
ТАНЯ. Именно в этом проблема. Все здесь из Кливленда.
РЕЙ. За исключением Микки. Он из Швейцарии.
ТАНЯ. Нет, я о том, что Финикс – это такое очень новое место, и все сюда приезжают, из Кливленда, из Чикаго, из Нью-Джерси, откуда-то еще, и все здесь новенькое, все эти ряды домов с пастельной раскраской, только что здесь была пустыня, а минутой позже – тысяча розовых и голубых домов, построенных из дерьма. Все эти дома выстроены из дерьма.
РЕЙ. Прогресс не остановить.
ТАНЯ. Почему? Почему не сказать, хватит? Ни шагу дальше. Потому что рано или поздно прогресс становится практически неотличимым от убийства.
РЕЙ. Прогресс – не убийство. Убийство – это убийство. Прогресс всего лишь, ты понимаешь, пластмассовые вилки и атомные бомбы.
ТАНЯ. Настанет день, когда нам придется за это заплатить. Потому что коренные жители никуда не делись,