Образование Великорусского государства.Очерки по истории. А. Е. Пресняков

href="#n_111" type="note">[111]; за ними признано их вотчинное право, как признавалось оно в старину за «Рогволожими внуками» на Полоцк или за Ольговичами на Чернигов. Василий Всеволодович остался при своем Ярославле; своеобразной судьбы этого княжества по его смерти (ум. в 1249 г.) придется коснуться ниже. Дядя этих князей, Владимир Константинович, который мог бы претендовать на старейшинство среди них, по-видимому, мирится со скромным положением углицкого князя[112]; эта ветвь ростовского княжья сошла со сцены с Владимировыми сыновьями, и связь Углича с ростовской отчиной оказалась непорванной; эта отчина распадется, если не считать утраты Ярославля, только под московским давлением.

      Младших сыновей – Святослава и Ивана – великий князь Всеволод Юрьевич поручил перед кончиной своей их брату Юрию. Юрий дал в 1212 г. Святославу Юрьев-Польский[113], но о княжении Ивана Всеволодовича имеем лишь указание под 1298 г., что ему велиий князь Ярослав дал Стародуб[114]. Эти княжения и стали вотчинами для потомства обоих князей.

      Все остальные волости владимирского великого княжения – в руке великого князя Ярослава. Но в его власти и все княжие силы великого княжения; владельческий раздел в эту пору еще не знаменует политического распада. Семена этого последнего в недрах Владимирского великого княжества – те же, что в Киевской Руси времен сыновей и внуков старого Ярослава, а перевес великокняжеской силы над младшими князьями не меньше (скорее – больше), чем во времена Мономаха и Мстислава Великого; и перед ханом Батыем великий князь Ярослав выступает как старейшина «всем князем в русском языце»[115], окруженный «братьями и сыновцами». Гарантия отдельных княжеских вотчин ханским пожалованием лишь утверждала права, признанные обычаями княжеского рода, и только в будущем грозила стать фактором политического упадка Владимирского великого княжества и поводом к усиленному вмешательству ханской власти в русские отношения[116].

      Стол владимирского княжения, с которым – со времен Всеволода Юрьевича – связано великокняжеское старейшинство, занял исключительное положение в ряду княжений Северной Руси, подобное тому, какое в старину занимал «золотой стол» киевский. В притязаниях на него сталкивались права на старейшинство в князьях русских с вотчинными воззрениями. Эта двойственность княжеских традиций и стремлений определила в значительной мере междукняжеские отношения по смерти Ярослава Всеволодовича. Бесспорной вотчиной его сыновей было только Переяславское княжество. Он получил его от отца еще при его жизни[117], затем по его предсмертному ряду. «Летописец Переяславля Суздальского»[118] поместил под 1213 г. рассказ о прибытии Ярослава в Переяславль с тем, что отец «удал» ему переяславцев, а его им «вдал на руце», и о том, как переяславцы ему крест целовали. Приходилось затем Ярославу княжить и в Новгороде и в Рязани, но Переяславль неизменно ему «свой» город. Та же ближняя связь сохраняется и во время великого княжения Ярослава: в Переяславле