– Нет, – перебила Жюли. – Вампиры – это круто. Знаешь, у них есть… как это… стиль. По сравнению с остальной нежитью. Но вот, например, оборотни – дело другое. Саймон, ты же должен признать – это совсем не такие люди, с которыми нам по пути. Если их вообще можно назвать людьми.
При слове «оборотни» Саймон не смог удержаться от мыслей о Джордане. Вздрогнув, как от удара, он понял, что больше ни секунды не выдержит. Оттолкнул тарелку с супом и отодвинул стул.
– Не рассказывай мне, что я должен и чего не должен, Жюли, – рявкнул он. – Да будет вам известно, что каждый оборотень стоит больше, чем тысяча таких задниц, как ты и Джон. Я сыт по горло вашими вечными издевательствами над простецами и напоминаниями, что «нет, Саймон, ты не такой, как они, ты особенный». Я вам что, домашний любимец? А даже если и так – на черта мне такие хозяева, которые измываются над всяким, кто моложе и слабее? И еще: я надеюсь, что Академия так-таки выполнит то, для чего предназначена, и простецы вроде меня переживут Восхождение. Потому что такими темпами без нас следующего поколения Сумеречных охотников может уже и не быть.
Он глянул в сторону Джорджа. Обычно тот сразу же подхватывал шутку и вообще был на одной волне с Саймоном – и за едой, и на занятиях. Соглашался с ним во всем.
Но сейчас он сидел, уставившись в тарелку.
– Да ладно тебе, – наконец пробормотал Лавлейс. – Хорош. Не… не надо. А то тебя отсюда вышвырнут. Просто сядь, мы все извинимся, и все станет как прежде.
Саймон глубоко вздохнул, унимая обиду и разочарование, и сказал:
– Я не хочу, чтобы все становилось как прежде. Я хочу, чтобы все изменилось.
Он отвернулся от стола – от всех нефилимов, – твердыми шагами прошел прямо к тому месту, где сидели ректор со Скарсбери, и объявил во весь голос:
– Ректор Пенхоллоу, я желаю перейти на поток для простецов.
– Чего? – переспросил инструктор. – В отстой?
Ректор с плеском уронила ложку в тарелку.
– Это называется курс для простецов, мистер Скарсбери! Будьте так любезны, не оскорбляйте наших учеников! Саймон, спасибо, что пришел с этим ко мне, – чуть поколебавшись, заявила Вивиана Пенхоллоу. – Понимаю, что тебе нелегко дается программа, но…
– Не то чтобы мне было нелегко, – поправил ее Саймон. – Скорее, я не хочу связываться с нефилимской элитой. Просто считаю, что мне с ними… э-э… не по пути.
Его голос, казалось, долетел до самых верхних замшелых балок потолка. Теперь на Саймона пялились все, кто был в столовой. В том числе и Марисоль, взиравшая на него полуудивленно-полузадумчиво. Но никто не произнес ни слова. Все таращились на него молча.
– Что ж, я сказал все, что хотел сказать, мне стыдно, и я пошел к себе, – закончил Саймон и поспешил исчезнуть, пока никто не опомнился.
И чуть