Светлана схватилась за сердце.
– Ой, ну, что вы право, голубушка?
Шепелев вскочил и побежал за графином с водой. Налил воды в стакан и протянул женщине.
– Я думаю, всё это закончится хорошо. Говорю же, власти делают всё возможное и невозможное, – успокаивал Шепелев.
Светлана сделала пару глотков, отдала стакан Шепелеву и сморщилась.
– Что с вами? – забеспокоился посол.
– Тошнит. Где у вас тут туалет?
***
Пленники брели уже восьмой день по саванне. Повстанцы решили устроить привал. Ломовский со Скороспеловым упали под свинцовое дерево, пытаясь спастись в его тени. Скоро рядом с ними лёг Алешков. Они уже начали постепенно обрастать кто бородами, кто густыми щетинами. У Сергея борода росла медленно.
В пяти шагах от них лежал лицом к небу Рыжков и причитал:
– Пристрелите меня, пожалуйста. Или дайте пожрать. Есть хочу!
– Нытик, – тихо сказал Скороспелов.
– В экстремальных ситуациях проявляется нутро человека, – добавил Алешков.
– Пристрелить бы его, в самом деле, – буркнул Фёдор Янушев, лежавший недалеко от страдальца.
– Слабый он, и что в том? – вступился за Рыжкова Сергей. – И я слаб.
– Не гони пургу, – слова Сергея не убедили Алешкова.
– Не хорошо что-то мне. У меня же язва и здоровье никудышное, а я попёрся в эту дыру сраную на чёрный континент, – продолжал Сергей.
– Всякий советский человек стремится к подвигу, нас всех так воспитывают, не на ратном поле, так на экономическом поприще – должен кто-то помогать отсталым странам, – то ли философствовал, то ли язвил Алешков.
– Подвиг тут ни при чём.
– Деньги?
– Да, хотел заработать на отдельную квартиру в Ленинграде, а по сути не в деньгах дело, а во мне, в моей проблеме. Светка давно родить никак не может. Я чувствовал себя виноватым перед ней; не знал, как быть и что делать. Квартира – только предлог, на самом деле, я хотел что-то кардинально поменять в нашей жизни. Она сама напросилась со мной поехать. Любит меня, а зря. Где-то глубоко-глубоко в подсознании своём у меня думка вертелась: что-то случится со мной, и Светке будет от меня освобождение. Вот и сбылось то, что себе о себе надумал. Пусть только с ней будет всё в порядке.
– Накаркал, – сказал Алешков.
– Накликал беду. Ладно на себя, а мы-то тут причём? – жаловался Скороспелов.
– Иван, не ожидал от тебя такого мракобесия, – сделал ему замечание, находившийся неподалёку Фролкин.
Мимо шёл и остановился Улыбин, пропыхтел, поглядел куда-то вдаль.
– Куда нас ведут? – вопрошал он.
– Ясен пень, в Родезию. Там не любят советских, – ответил Иван Скороспелов.
– Непохоже. Родезия на юге, а мы, кажется на север движемся, – заметил Улыбин.
– Такое ощущение, что мы по кругу ходим, – подал голос оклемавшийся Рыжков. – Может быть,