Внезапно рев прекратился и в наступившей тишине голос произнес:
– Оплаканное горе и тысяча девяносто пять добрых дел в течение трёх лет до високосного без пропуска дня дает вам право на один минутный разговор с любым умершим родственником. Проходите.
Парализация Лели прекратилась, и она смогла сделать шаг вперёд. В комнате стояла обычная телефонная будка с проводным аппаратом, каких было полно на улицах в Лелином детстве. Схватив трубку, произнесла, затаив дыхание:
– Алло, бабуля…
– Ну, что поговорили, – провожал на выходе всё тот же охранник, Женя.
– Угу, – Леля блаженно улыбалась.
– Сейчас перешагнёте этот порог и всё забудете: что видели и с кем говорили, в голове останется только услышанная информация от вашего родственника, а в душе будет спокойное осознание внезапного озарения, будто Вы сами это наконец поняли, как разрешить душевное терзание. Хотя зачем я Вам это говорю… Вы же всё равно не вспомните… Будьте счастливы! – Женя помахал вслед Леле, шагнувшей за порог «музея».
***
Леля крепко вцепилась в руль, ехала уже час, сама не зная куда. В голове только вертелась одна мысль: как он мог? И как теперь жить? Когда простить… Громкий сигнал рядом ехавшей машины привёл в чувства, она решила остановиться и вышла из авто.
Прислонившись к дереву, девушка всматривалась в синеву неба, такого близкого, ярко освещенного солнцем. Вздохнула полной грудью и вдруг вспомнила давно забытый разговор с бабулей. Да, они как-то говорили с ней о… И бабуля простила… Леле стало легче и проще, она улыбнулась сама себе и поняла, что и она сможет простить и жить счастливо…
Проснулась Леля от того, что кто-то громко стучал в дверь. Она медленно села на диване и потрясла немного головой, отгоняя дрёму. «Как интересно…, – вспомнила свой сон. – И правда, бабуля смогла… И я тоже смогу простить!» – приняла решение Леля.
Стук в дверь продолжался. Девушка встала и медленно прошла к входной двери в коридор. Предусмотрительно глянув в глазок, увидела Костика с большим букетом роз. Без колебаний, открыла дверь.
– Лелечка, милая моя девочка, – начал Костя, – прости меня, дурака…
Леля внимательно посмотрела Косте в глаза и кивнула:
– Проходи.
Кв. 16. Самообслуживание
Павел Фёдорович был не в настроении. Расстроился, совершенно! Закончился какао, на улице начинал моросить дождик и выходить совершенно не хотелось. Но что поделать! Без любимого какао, сваренного лично, Павел Фёдорович был сам не свой, не человек, не мог расслабиться, а значит и приступить к работе над диссертацией. Жена работала в офисе организации, а сыновья находились в институтах на парах. Послать в магазин было некого и Павел Фёдорович отправился сам.
Конец