Не прошло и часа, как за столом веяло ароматом похлебки. Такая еда частично возвращала к жизни ослабевшие тела, возможно, лишь она и давала надежду.
– Вы несомненно прошли через площадь. Видно по вашим лицам, – начал старик.
– Да, Руги, мы все видели… – ответил Олаф, отложив ложку.
– Возьми ее обратно, малец. Мы северяне, мы сильные, разве забыл, что я говорил? Не давайте слабости взять верх. Я видывал разное за свою жизнь, воин правда с меня не вышел… Но это не значит, что я был когда-либо слаб, – лицо старика сделалось серьезным, как никогда – Север слабости не прощает!
Олаф кивнул и продолжил есть, выбросив из головы ужасную картину.
– Хорошие были люди эти Голдвины, редкость во все времена. Будь прокляты эти собаки, устроили себе хороший рынок, ничего не скажешь.
– Рынок? – переспросил Рун.
– Ага, думаете их на костре сожгли? Даже не знаю, что лучше… продали их. На таких красавиц всегда покупатель найдется.
– Так значит они живы? Их можно спасти! – неуверенно произнес Олаф.
– Не дури, вы, конечно, парни бравые. Пережили многих, но еще слишком малы. Ваша задача – не умереть, и, кто знает… Возможно, для нас еще не все потерянно… – мудро ответил старик.
Словно в насмешку над его надеждами, все тело внезапно пронзила резкая боль. Старость уже захватила его, а далее – неизбежная смерть. Олаф отвел взгляд, уж он то точно не предназначен для старости. И дожить ли ему до этих времен…
Распрощавшись со стариком, дети устремились домой. Зимой, да еще и на севере, светлое время суток являлось роскошью. С каждым часом снегопад превращался в бурю, будто духи зимы завывали отовсюду, рыская в поисках замерзающей жертвы. Сон не заставил себя ждать, единственная радость после столь тяжелого дня.
2
Проснувшись среди ночи, Олаф поторопился раздуть угли, ощущая мороз, что быстро просачивался сквозь прогнившие стены, в то же время, он старался изгнать из головы страшный сон. Рун, как всегда сладко спал, работа настолько выматывала парня, что он мог до смерти замерзнуть, не просыпаясь. Олаф знал, что довольно часто ему так и хотелось.
Пару щепок и древесная кора быстро наполнили светом хибару, и тепло вновь полилось по дому прогоняя леденящий воздух. В углу показалась толстенная серая крыса, в животе страшно урчало, но Олаф научился отгонять эти мысли. Друзья мастера по ловле крыс и если признаться честно, то они куда приятнее на вкус, чем еда на рудниках. Крыса взглянула Олафу в глаза слегка насторожилась.
– Живи пока, – пробубнел Олаф.
Грызун противно пискнул, словно в ответ и принялся прогрызать новую дыру в стене. Олаф вздыхал и всматривался в ловкость крысиной работы, словно видит это впервые – крыса была мастером в этом деле. Сначала это захватывало, а теперь его плавно клонило ко сну.
Странный шум отвлек от размышлений о крысах. Вопреки буре, кто-то пробирался по снежным сугробам. “ В такую-то погоду?”– подумал парень. Он