Зато, не дай Бог, кто-то посторонний удумал бы сотворить со мной или моими друзьями-односельчанами подобное. Все "старшаки" поднялись бы в тот же вечер и наказали наглецов. А если бы силы противника превышали их, все равно бились бы до последнего, но ущемление своего просто так не оставили, приняв за личное оскорбление! И мы – малышня гордились тем, что были "своими" для таких серьезных крутых пацанов, которым в массе своей не было и двадцати лет. Много ли их осталось в живых? Очень надеюсь, что да, хоть и связь практически со всеми давным-давно утеряна…
Все их бабушки-дедушки много лет назад уже отошли в мир иной, а деревенские хибарки проданы за бесценок новым владельцам, сровняны с землей и на месте их стоят высокие красивые дачи, где совсем другие обитатели пишут свои жизненные истории…
Когда я узнал о смерти деда, так летел из соседней деревни на велосипеде, что думал расшибусь в клочья. Хотя нет, вообще тогда об этом не думал, просто хотел поскорее добраться до дома и поддержать бабушку. Друг мой деревенский, Коля, что на год старше меня, ни на сантиметр не отставал. А когда приехали, весь дом уже был наполнен соседями, которые приходили тогда помогать в беде не по просьбе, а по велению сердца.
Велосипед…
Как говорил раньше, тусить мы со своими Степанчиковскими парнями ходили через речку к новым друзьям-подругам. Это было не то, чтобы далеко, минут пятнадцать-двадцать средним шагом. Шли туда обычно всей гурьбой, а вот возвращался чаще всего я один, так как гулять меня отпускали часов до десяти (или до одиннадцати по особым праздникам), а остальных ребят дольше. Возвращаться одному было стремно, потому что по пути предстояло преодолеть сразу два препятствия. Первое – это плотинский мост, на который приезжала по вечерам отдыхать вся окрестная гопота из близлежащих деревень. Получить там по щам было плевым делом, а могли и пырнуть. Другой дороги до дома просто не существовало, поэтому, если издалека вырисовывались силуэты гуляющих там местных "колбасеров" на своих разбитых "Москвичах" и мотороллерах, то приходилось либо пережидать, когда они уедут за очередной порцией спиртного, либо бежать мимо них изо всех сил, не оглядываясь, в надежде, что никто не рванет вдогонку. Мы не были трусами, но по сравнению с сельскими тупорезами были просто детьми, которые при всем желании ничего не смогли бы противопоставить им. А этим дядям, залившим шары поганым пойлом, было абсолютно плевать на то, что перед ними двенадцатилетние пацаны. В основном прокатывало, но пару раз товарищи серьезно огребали – так, что поверженных уносили на руках. Потом были какие-то междеревенские разборки, но панацеей от вывернутых в обратную сторону носов это служило слабой!
Вторым препятствием на пути было сельское кладбище, через которое лежал путь к моему дому. Не между могил, конечно, но вдоль ветхой его оградки мне приходилось проходить с пугающей частотой. Казалось бы, должен