«Бригада Иванова выполняет план…» Отъезд. Камера на Иванова. Пилит или режет на станке (токарном, резальном). В кабине крана (портального): панорама цеха… Обрубка, где отливают детали. Интервью у молодого молотобойца о выполнении плана. Тот в ответ мыкает! Цех-то глухонемых. (Тема Ильина в ином варианте). А руководитель не только «слышащий» (о других он деликатно: «слабослышащие»), но и подслушивающий. «Пивка бы!» – ноет Голубь. «В буфете нет».
На обратном пути (Трудоярская в кабине автомобиля отдельно от группы) – мыканье, хохот…
К телефону. Кто это? Интонация наивная:
«Увидимся?» Светлана! Она разрядит от напряжения!
Во дворе телестудии комплемент экзальтированной тётки, редактора передач для детей:
– Красив, как Лель!
Другой комплемент «Ленский на дуэли!» пущен в народ: молодые редакторицы млеют при его появлении. Ныне опять одет в «крылатку» (великолепный реглан!) Не кролик – берет и шарф тонкой работы.
У трамвая она. Плохонькое пальто, бедный платок. Никаких каблуков. «Прощай, молодость», но хвастливая мимика: «Мой парень».
Новый район. Где-то тут бывшие соседи: Евгения Эммануиловна, её дочка, влюблённая в Петра. Он отверг уродину. Но такие, как Рива (вид милой тоненькой кубинки) вне наций. «Вива, Рива, остров свободы!» Да он едет изменять ей! (Не говоря о жене).
Ладно бы отдельная квартира, дыра для укрытия, но стены, более тонкие, чем в «диванной» (альзо шпрах грандмаман).
– Я Людина подруга.
– Это вам не бордель! Намедни фифа с хахалем… У нас дети! Утлая комнатёнка.
– Многокомнатная квартира?
– Трёх. Мамы и дети, пап нет, – виновато, будто она и заселила так плотно эту коммуналку.
Радио поёт: «Всё выше, всё выше и выше…» В некотором роде ободряет, «…в своих дерзаниях всегда мы правы. Труд наш – есть дело чести…» Радио умолкло. И у него к концу «труд», который не «дело чести».
– О, любимый!
– Зябликов – импотент?
– Нет… Но ты для меня целый мир! Людка работает в Нарьян-Маре. Её мама эту комнату сдаёт. У Жанны непомерные требования (вывод из телефонной болтовни с грандмаман).
Реплика а'парт: «Увы, не отвела, как громоотвод, грозу!»
Легко убегает:
Светлана в комнате чужой,
моя безмужняя Светлана…
Тебе бы лейтенанта Глана.
А я… Я – негодяй большой.
Хотя, и этот Глан не ангел.
Вольно шагается тротуарами, кое-где каткими ото льда! Вот и Городок чекистов. В квартирах не только коммунальные кухни, но и таковые гостиные. Для нереально общительных людей. Реальные наделали перегородок. Тут одна игривая девчонка для одной вечёрки (дед – когда-то работник НКВД). В клубе имени Дзержинского (дэка Дэзэ) кафе. Нет ли кого? Ба! Эдик!
– Бонжур, граф Строганов! – тихое. – У Эндэ день ангела?
– Будь,