Летти подняла голову, будто почувствовав мой взгляд, и я тут же отпрянул от окна. Нет, с Летти я сейчас говорить не хотел. Ее навязчивое внимание и удушливый аромат еще больше спутают мысли. Сперва надо разобраться, что со мной случилось.
Закрыв окно, я вновь почувствовал керосин и поспешил снять с себя одежду. Замочил рубашку с брюками в холодной воде, принял душ и переоделся в чистое. Покрутил радиоприемник в поисках нужной станции и стал готовить себе завтрак.
Мою тесную квартиру заполнили обычные, даже какие‑то будничные звуки. В булькающей воде о стенки кастрюли бились яйца, на плите трещал кофейник, с улицы доносилось щебетание птиц, а из комнаты – классическая музыка, которую ставили по радио в перерывах между выпусками новостей. И на этом фоне в голове с визгом проносились беспокойные мысли, рискуя образовать когнитивную аварию. Я посмотрел на отрывной календарь: тот остался открытым на субботе. Этот день, как и следующую за ним ночь, я помню отчетливо. Вот только утро воскресенья проглядывает в памяти уже с трудом. Я проснулся, позавтракал, а дальнейшие события словно вырезали из нейронной кинопленки. Дата на наручных часах показывала, что сегодня понедельник, а значит, из памяти выпало только воскресенье. Воскресенье… Почему именно воскресенье?
Кофейник завыл. Выключив плиту, я полез за посудой, и, пока белая фаянсовая чашка наполнялась густой черной жидкостью, тут же осевшей знакомой горчинкой на рецепторах, по радио начался выпуск новостей. Охваченный беспокойством, я не сразу расслышал голос диктора. Но когда смысл сообщения добрался до сознания, занятого разгадкой потерянных воспоминаний, чашка чуть не выпала у меня из рук. Поставив ее на стол, я побежал в зал.
– …Корпус специальных научных исследований загорелся неожиданно, – сообщал сухой и ровный голос ведущего. – По данным полиции, пожар произошел в воскресенье, около одиннадцати часов вечера. Здание Корпуса уцелело, но все лаборатории сгорели. Экстренные службы продолжают разбирать завалы, количество погибших и раненых устанавливается. Утром состоялось срочное заседание Совета…
В ушах зашумело, и я сел на диван, обуреваемый паникой. Пожар в Корпусе специальных научных исследований… в воскресенье… в тот день, о котором я ничего не помню. Пожар в Корпусе… В Корпусе… И следующая мысль, стрелой сбившая предыдущую: там же работает Кава!
Я кинулся в коридор к висящему на стене телефону, снял трубку и застыл, не зная, что говорить телефонистке. У меня же нет номера Кавы. Я понятия не имею, где ее искать!
Несколько размеренных