– Потому что… они не знают, что такое свобода.
Про свободу мне читали в сказках. Про дальние берега, бушующие реки, несчастных людей, решающихся на риск, и всегда в итоге делающих хуже. Люди – это риск.
– А я знаю. Я хочу быть свободным. Я не хочу жить здесь, выполнять чьи-то приказы, делать все, как говорит отец, учить эти нудные уроки.
– А разве так не будет хуже?.. – я сама не верила в свои слова. Клод надел на меня свою шляпу и взял меня за плечи.
– Будет, конечно же, будет, – он не знал, что мне ответить, он был слишком мал, чтобы отвечать дельно, хотя был совсем неглупым ребёнком.
В будущем я провела с ним достаточно времени, чтобы понять все, о чем он говорил. В четырнадцать лет мы снова собирали вишню.
– Ну слушай, это совсем уже несерьезно, – в голос хохотала я, сидя на ветке старого дерева, пока он собирал и ел через одну, – ты же не маленький, чтобы вишню собирать!
– Да какая разница, – выплёвывая в сторону кость, буркнул он, – им бы только дураком меня выставить.
Понимать, что Клод невероятно красивый и крутой, я начала лет в десять. Он был одним из тех, с кем было не противно и даже интересно разговаривать, пусть даже и на ерундовые темы. Он читал много книг, много знал, знал потайные ходы в поместье, рассказывал о людях, давал мне всякие интересные книжки. Родителям не нравилось то, что я общалась в основном с ним, но тогда все их внимание было занято младшим, новоиспечённым братцем, и я плавно отодвинулась на дальний план к остальным.
– Ты знатный нудила, но им разве заняться нечем, кроме как тебя позорить?
– Не знаю, мне в последнее время сложно думать.
Он глянул на меня.
– Что, даже и гнобить не будешь?
Я поменяла ноги.
– Надо мне это, – я пыталась произносить всякие ядовитые фразы как можно самодовольней, чтобы все видели, что мне все равно на них, и я до ужаса загадочна. В какой-то мере мне не хватало внимания родителей, это было вполне объяснимо, лишь спустя время я поняла, что пыталась его привлечь, безуспешно, разумеется.
Он улыбнулся.
– Скоро осень.
– Не любишь осень? – казалось бы, зачем задавать такие вопросы тому, с кем ты с самого утра до позднего вечера, и вы все время разговариваете, но Клод любил отвечать по-разному.
Сейчас он как-то странно пожал плечами.
– Ещё больше времени в поместье, среди четырёх стен. Дни короче…
– Зато можно встречать рассвет! – перебила я его. Он промолчал. Рассвет мы встречали за завтраком, за неприятной жидкой кашей с орехами и сухофруктами, ядовитым молчанием, и взахлёб рассказывающим что-то маме Люком. – Что ты сейчас читаешь?
– Книжку, которую привез недавно.
– О,