Афанасьев, заглядывающий к нам поболтать, рассказал мне, что бригантина – двухмачтовое парусное судно (все «фоки» и «гроты» я опускаю), которое в Средних веках было распространено от Средиземного моря до Тихого океана. Под его парусами ходили, как правило, пираты, что явствует из названия1. Фантазия Веры вызывала у него утробный смех: «Ты глянь на эти волны. Любое судно вмиг разобьет в щепки. Потому и бригантина? Пиратов не жаль…». – «Не разобьет, – сердито возражала я. – Они справятся». – «Еще одна… Вместо того, чтобы книжки читать, разок бы по палубе прогулялась. Могу устроить». – «Нет-нет, – торопливо вмешалась Вера. – Мы на экскурсию сплаваем». – «Ну, плавайте», – повторил Григорий со всем презрением морского волка к этому словечку.
Мы пересекли Волжский проспект и окунулись в курортную атмосферу. Запахи реки, песка, мокрых тел, шашлыка, пива, пряностей… Летние кафе лепились друг к другу, и каждое было переполнено, несмотря на несуразно высокие цены. Красавицы в купальниках дефилировали за мороженым, оставляя на асфальте мокрые следы. У меня купальника не было, и я могла лишь завидовать тем, кто плескался на волнах. Коврики лежали от кромки воды до самого парапета – вечер субботы. И все равно народу было меньше, чем на Черном или Каспийском морях. Встречные парни в плавках хлестали пиво прямо из горла. Девушки, не стесняясь, курили наравне с парнями. Кто-то смеялся, кто-то плакал; кого-то, судя по звукам, рвало за кустами. Но ничто не могло испортить очарования этого вечера. Огненный шарик скользил над островом, все розовея, и, кажется, вовсе не собирался садиться за горизонт. В Грозном я привыкла к быстрым сумеркам; про Алексин не хотела помнить ничего. Этот закат над Волгой так прекрасен, словно все предыдущие были лишь репетицией, а сегодня – блистательная премьера.
Мы брели вдоль парапета и в уши лилась, сменяя друг друга, отечественная и зарубежная попса. Держа обеими руками огромный хот-дог «со всем сразу», на который расщедрилась Вера, я собиралась с духом, чтобы подступиться к нему и не капнуть соусом на майку. Потом, зажмурившись, вгрызлась в сдобный бок – и о майке больше не вспоминала, пока не съела все, до последнего кусочка, и промасленная бумажка не полетела в переполненную урну. Вот это жизнь!..
– Снимаются, – с усмешкой показала Ангелина на стайку ярко накрашенных девчонок, облокотившихся спиной о парапет.
Девчонки были моего возраста, может, чуть постарше. Их не волновал закат.
– Куда только матери смотрят! – пробормотала Вера.
– Матери деньги зарабатывают. И эти тоже… как могут.
– Хочу пысать, – сказал Арсений.
Долгими июньскими днями общежитие пустовало. Одни были в рейсе, другие – на работе, и лишь молодые мамочки да мы