А после я лёг на пол и вырубился до самого следующего утра, проспав возвращение ночью ещё четверых с работ, их нехитрый ужин и всё на свете.
Снился мне Клинт Иствуд. Старый ковбой снова угощал меня кофе, на своём ранчо в Санта-Фе, где мы действительно посидели за тихой беседой в 86-м году. Только во сне беседа тихой не была. Старина Клинт был сильно на взводе, ругался и ворчал.
Утро было катастрофическое. Ещё в темноте я получил пинок под рёбра, правда довольно мягкий, и сиплый, треснутый голос громко резанул по ушам:
– Подъём!!!
Спал я довольно крепко, так что возвращаться в реальность пришлось стремительно и издалека. Мягким пинок был потому, что пинали ногой в валенке. Где-то недалеко от сарая на столбе горел тусклейший фонарь в мире, казалось, что, если его выключить, станет гораздо светлее, так вот, в его лучах, пробившихся через маленькое закопчённое окошко, я увидел диковатую, небритую человеческую морду с улыбкой на тонких губах, холодным, блуждающим взглядом и огромными ушами.
– Подъём, – теперь уже прошептал он, как будто орать нужно, только когда человек спит, а раз проснулся, то можно уже и подумать, блядь, о его чувствах.
Этого человека звали Андрей. Он был слабоумен и недоразвит, как мне объяснили потом пацаны. Как я понял ещё позже, он был очень умён, хитёр и добр. Мы стали крепкими друзьями, он не раз спасал мне жизнь и душу мою от падения в пропасть, и ему я посвящу вскоре отдельную главу, хоть он и достоин целой книги.
Будил меня Андрей на зарядку. Перед сараем на снегу мы в одних штанах все семеро босиком разминались, отжимались (я заметил, что Андрей отжимается с амплитудой сантиметра в полтора, как девочка, и давалось ему это совсем нелегко), делали «рубашку», то есть осыпали ударами неподвижного партнёра с ног по шею в определённой последовательности, и умывались водой из ручья. На «рубашке» я пришёл, конечно, в полную негодность, по сути меня просто отпиздили, хотя мои удары не причинили ни малейшего беспокойства партнёру. Зато ручей привёл в чувство (умываться – значит облиться водой полностью), и я опять заметил странную вещь. После меня умывался Андрей, самым последним. Он окунул в воду два пальца и провёл ими по векам, на чём и остановился. А когда я спросил пацанов – почему он не отжимался и не умывался как все, мне и сообщили, что Андрей – человек юродивый, на него давно махнули рукой, и делает он всё по-своему, ибо спрос с него никакой. Я рассмотрел его повнимательнее, увидел согнутого жизнью одинокого и беспомощного дядьку, такое существо действительно в валенках, с дурацкой улыбкой и бессмысленным взглядом. Да, думаю… дебил. Ладно.
Настало утро и без всякого завтрака мы пошли в храм, где все разбрелись по своим работам, а я со вчерашними пацанами ждал встречи с наставником, как мне сказали. Я её правда ждал, этой встречи. Я приготовил несколько вопросов и одно небольшое, но ёмкое вступительное слово, которое должно было вытащить меня из этого