На кухне повисла тишина. Люба злилась. То ли на себя, то ли на меня. Только сейчас я заметила, как вздулась венка на высоком лбу и нервно дергалась жилка на шее подруги. В этот момент мне бы стоило тихонько собраться и уйти. Ничего хорошего дальнейшее продолжение домашних посиделок не предвещало. Только слова как-то сами сорвались с губ:
– Люба, все хорошо?
– Нет. – Выдохнула женщина, усаживая сына на детский стульчик. – Я ненавижу тебя. Тебя и всю твою идеальную жизнь.
Сказала она это так спокойно, что я невольно осмотрела кухню на предмет отдаленности колющих и режущих предметов. И путей отступления.
– Прости что?
– Соня, я ненавижу тебя! Еще со школы. Всегда такая милая, такая молодец, такая успешная, везде лучшая. А ведь я же объективно красивее тебя. Я должна была выйти замуж, родить детей, и быть счастливой. На зависть тебе! Но тебе плевать! Ты даже ни разу не заикнулась о том, как мне завидуешь! Эта квартира, увалень муж, вечно орущие дети! Ты думаешь, я этого хотела? Соня, я ненавижу тебя за то, что ты заставила меня вляпаться во все это…
Не знаю, сколько еще словесных помоев могло на меня вылиться, если бы Люба резко не замолчала. Я обернулась. В дверях кухни стоял Валерка. По совместительству муж подруги. В руках долговязый программист держал букет розовых пионов. Кажется, в их семье это называлось пятничной традицией.
Видимо, Валерка, как и я, не ожидал от супруги такой пламенной речи. А сама Люба пыталась придумать, как обыграть эту ситуацию. Но в голову ничего не приходило.
– Кажется, мне пора.
Валерка хмуро кивнул. Андрюшка начал краснеть. Я подхватила сумку и побежала в коридор. Провожать меня никто не спешил. Слегка в офигевшем состоянии захлопнула дверь. Вот и гадай теперь, есть она эта женская дружба или нет.
Послевкусие от посиделок с Любашей было горьким. Хотелось скорее вернуться домой, снять с себя одежду и хорошенько вымыться от этой липкой грязи и многолетнего обмана.
Хотела бы сказать, что чувствую себя виноватой за «разрушенный мир» подруги. Но не могу. Эгоистка во мне лишь фыркала и кривила аккуратный носик. Мол, еще чего. А вот та барышня, которая верила в дружбу и единорогов, по-настоящему расстраивалась.
Все эти годы Люба входила в мой близкий круг. Я привыкла видеть ее в своем доме, делиться радостями, огорчениями, просто иногда проводить время вместе. Точнее, мне так казалось. Потому что с момента переезда в собственную, не очень большую, но очень уютную квартирку, подруга была в гостях лишь однажды. На новоселье. И то недолго. Муж и маленький сын тогда требовали ее чуть ли не постоянного присутствия. По крайней мере, так она обосновала тогда свой побег. С тех пор мы стали реже не только видится, но и созваниваться.
От приступа самокопания отвлек таксист. Молодой мужчина попытался завести светскую беседу о политике, социальных волнениях, росте цен на бензин и очередном проигрыше какой-то футбольной команды. Ни одна