Охотник повалил каменную плиту прямо на могилу и бросил на нее девушку. Та сразу же попыталась отползти прочь, но Бладхаунд ударил ее наотмашь по лицу. Голова Лайфсейвер резко мотнулась в сторону, что-то хрустнуло у нее в шее, левый глаз мгновенно заплыл, а из рассечения над бровью побежала кровь. Он верно рассчитал силу – теперь она в вязком болезненном полусне на ближайшие пятнадцать минут, и ему этого хватит.
А потом… потом она будет кричать так, как не кричала никогда в жизни. Даже когда измазанная кровью и дерьмом вылезла из утробы своей шлюхи-матери в этот злобный проклятый мир!
Он вновь снял с пояса топор, а из небрежно сброшенного рюкзака достал пять длинных кольев из черного металла. Используя обух топора как молоток, он вогнал колья в землю по сторонам от заваленной плиты. Если бы нужно было сохранить ритуал в тайне – он бил бы через тряпку. Но сейчас – он точно знал это – еще трое обреченных плотной группой движутся сюда. Они услышали истошные вопли Ники и хотят помочь. Поэтому Бладхаунд намеренно шумел как можно больше, ведь каждый из этих звуков добавлял очередную одну каплю в и без того переполненные сосуды их душ. Переполненные страхом, само собой!
Затем он достал из рюкзака цепи – тоже черные, с вытравленными кислотой рунами тенебрисов. Он сковал девчонку по рукам и ногам, а пятую цепь обмотал вокруг ее хрупкой шеи. Потом натянул цепи, пока сухожилия Ники не захрустели, и ловко закрепил их на кольях. Девчонка как раз пришла в себя, и теперь в ее единственном здоровом глазу читалась такая буря эмоций, что Бладхаунд вновь не сдержался, гулко рассмеявшись в набирающиеся грозовыми тучами небеса.
О да, сегодня будет дождь!
– По… пожалуйста, – вновь заскулила Ника, превозмогая сводящую с ума боль. – Я не… не понимаю… я случайно здесь… не нужно… прошу вас…
Он слушал, но не вслушивался. Слова не имели значения, в отличие от голоса девчонки, в котором страх ощущался столь явно, что охотник даже удивился. Нередко на этой стадии боязнь уступала смиренному осознанию, и это могло потребовать от него дополнительных усилий. Но сейчас все шло просто идеально. Эссенциал будет доволен.
Бладхаунд поднялся над распростертой жертвой, с минуту задумчиво разглядывал ее, а затем резко нагнулся прямо к лицу девушки. Лайфсейвер дернулась и замолкла. А потом истошно заорала, вкладывая в крик все силы, что оставались в закромах измученного тела. В ответ охотник улыбнулся и быстрыми отточенными движеньями вскрыл ей вены на запястьях и голенях. Последней настал черед выступившей от напряжения вены на лбу. Он резал не вдоль, а поперек, чтобы Ника не умерла в считанные минуты.
Затем он выпрямился и резанул себя по левой ладони. В отличие от человеческой крови, что алой паутиной расползалась по серой гранитной плите под девушкой, кровь охотника была черной. Порча благословила его, и он впитал это благословение