– Доброе утро, – поздоровался я с ними, возможно, не самым приветливым образом, так как почти всю ночь волновался из-за Барака и Эллен.
Бесс встревоженно посмотрела на Дирика.
– Где будет происходить слушание, сэр? – осторожно спросила она. Мой оппонент кивнул на дверь суда:
– Вон там, мадам. Но не беспокойтесь, – добавил он с пренебрежением, – долго мы там не задержимся.
– Вот что, брат Дирик, – проговорил я с укором. – Как защитник, вы не имеете права разговаривать с подателем иска.
Мой коллега фыркнул:
– Вы хотите сказать: с личным представителем скончавшегося подателя иска.
Барак тем временем подошел к Фиверйиру:
– Ну и груду бумаг ты понаписал!
– Поболее твоей будет, – согласился клерк тоном праведного возмущения, обратив взгляд к узенькой стопке бумаг, принесенной моим помощником.
– Ну, моей-то всегда хватает для нужной работы. Так моя жена говорит, кстати, – отпарировал Джек.
Заметно смутившийся Фиверйир указал тонким пальцем на принесенные им документы:
– Они перевязаны красной лентой. А в суде по делам опеки используется черная.
Он кивнул в сторону черной повязки, которой были перехвачены его собственные бумаги.
Дирик оживился.
– Бумаги подателя иска перевязаны лентой не того цвета? – Он посмотрел на меня. – Мне приходилось слышать о делах, которые отказывались принимать к рассмотрению в Опекунском суде за меньшие ошибки.
– Значит, вы должны сообщить об этом мастеру, – ответил я, внутренне обругав себя за допущенную в спешке оплошность.
– Это я и сделаю. – Винсент расплылся в хищной улыбке.
Дверь суда отворилась, и в ней появился одетый в черное пристав, которого я видел в конторе Миллинга.
– Прошу войти лиц, заинтересованных делом об опеке Хью Кертиса, – нараспев проговорил он. Я услышал, как поперхнулась Бесс. Поднявшийся с места Дирик, шелестя облачением, направился к двери.
Зал суда оказался самым маленьким из всех, в которых мне приходилось присутствовать. Простые, ничем не украшенные стены едва освещали узкие арочные окна, расположенные в высоком алькове. Сэр Вильям Паулит, мастер суда по делам опеки, восседал во главе застеленного зеленой тканью длинного стола. На деревянной перегородке зa его спиной красовался королевский герб. Возле него, опустив голову, сидел Гервасий Миллинг. Пристав указал мне и Дирику места за столом лицом к мастеру. Барак и Фиверйир разместились возле нас. Бесс Кафхилл и преподобного Бротона усадили на сиденья, отделенные от суда невысокой деревянной преградой.
Паулит был облачен в красную судейскую мантию, а шею его украшала золотая цепь, знак полномочий. Он перевалил на седьмой десяток, и его почтенное морщинистое лицо окружала короткая седая борода, подчеркивавшая узкие губы. Большие синие