«Вот последнее место твоей работы», – шутила бабушка.
А потом дедушка сильно ослаб и слег в кровать. И уже тетенька Валя с ним сидела и часто его перепеленывала. А потом он умер, и тетенька Валя кричала, что больше она ни со старым, ни с малым сидеть не будет, так она утомилась, сидя с дедушкой. Да, правда, говорят, у него была операция, а это больших сил от няни требует. Вот тетенька Валя и переутомилась».
Однако судьба, многие годы спустя, поправила мнение тетеньки Вали. Я уже взрослой выросла, а потом и моя первая дочка стала взрослой, и тетенька Валя много сидела с её Сережиком и гуляла с ним по бульвару в качестве родной, ещё моложавой бабушки, желая показать, как она молода, бодра, здорова и не возражает познакомиться с таким же бодрым и здоровым дедушкой из своего поколения для общения и времяпрепровождения.
Глава 5
«Невольный переулок»
Мама – ответработник по строительству в размере всего Советского Союза – решила, что мое саморазвитие будет непременно городским и культурным. Поэтому, когда я была в старшей группе детского сада, в комнату было куплено пианино, а в первом классе я попробовала ходить в музыкальную школу, но у меня ничего не получилось. Тогда мама за свои деньги наняла какого-то невероятного (по знакомству, от сослуживца ПИ-2) учителя. И он так самозабвенно влюбил меня в музыку, что я воспряла и стала играть, как выражаются музыканты, «по соседям» – по вдохновению, свои фантазии, и то, что написано в нотах, и то, что не написано. И мне это даже начало нравиться. И мама была – по её глазам было видно – довольна. Как вдруг взбунтовались соседи и стали выговаривать маме на общей кухне:
– Это коммунальная квартира, а не зал Чайковского. И нечего тут музыками своими заниматься. На то есть музыкальная школа. Вот там пусть музыкой и занимается. А дома люди должны отдыхать. Мой муж – если вам не известно, то сообщаю – возит самого министра геологии товарища Смирнова. И если он не отдохнет как следует, то у него по дороге в министерство могут быть проблемы. А зачем ему это?
И Смирнов не будет на вашей стороне, можете не сомневаться, и вам не поздоровится. Прекращайте это немедленно! Я так не оставлю! Как будет начинать – я буду стучать кулаком в стену!
Но это не всё. Их младший – Генка – мне почти ровесник – подкарауливал меня в коридоре (коридор наш госпитальный, основательный, в нем есть где подкараулить) и исподтишка то пугал меня, то поливал водой, и всё ему сходило с рук. Начиналась моя новая – после бабушки с её тополем и двумя лавками приятельниц, самостоятельная одинокая жизнь. Там – три тетки, бабушка, её подруги, а здесь – противопоставленная нам семья. Мама и папа работают, а мама ещё и в командировки ездит, и мне приходилось либо сидеть, как в крепости в своей комнате, оставляя разбойникам-соседям, все остальные служебные помещения, либо выходить полностью вооруженной,