– Ну, Пепа, еще… Теперь уж недолго. Они нас заметили.
Действительно, пароход – должно быть, английский угольщик, до такой степени он был грязен и черен – повернул сюда.
На его палубе видны люди – вон они стоят у бортов и смотрят на берег. Клубы дыма тоже определились: должно быть, черту, запертому в трюм, жутко приходится и он отдышаться не может, разгребая железными лапами пенящееся у самого носа море. Растут трубы и мачты, растут люди… Один вверху на рубке смотрит в бинокль.
– Верно на нас! – соображает Бепи, махая платком и бегая. – Сейчас прикажет спустить лодку.
– Ты знаешь… Шоколад разумеется хорош…
– Еще бы! – с видом знатока решает Бепи.
– Но… я бы хотела немножко… совсем немножко поленты… – уж конфузилась своего демократического аппетита Пепа. – Знаешь, одну тарелочку… Так, как ее приготовляют у бабушки Лючии… Чтобы в ней были и масло, и птички… лапками к верху… жареные.
У Бепи слюнки потекли, но он еще крепился.
– Ну, как же поленту сравнивать с шоколадом.
– Я только немножко… А шоколад потом.
– Разве, если немножко… И я пожалуй… Только зачем же маленькую тарелку? Большая лучше. На большую много, много можно положить…
– Смотри… смотри… пароход… поворачивается.
Действительно всё время шел носом – точно врезаться в береговые пески хотел, а тут вдруг обрисовался всем левым бортом.
Бепи на мгновение было замер, но тотчас же догадался.
– Так и следует. Он сейчас бросит якорь… Знаешь такой большой – большой железный, с лапами.
– Ну!
– Остановится и спустит за нами золотую лодку…
– Не ту, которая у него за кормой болтается. Это простая для матросов.
– А где ж золотая? Ее не видно.
– Так тебе и будут держать ее просто. Она у них верно закрыта. Ты помнишь, у бабушки Каролины серебряный стакан есть, она его бумагой заворачивает. Так то – стакан, а лодка, да еще золотая, поди десяти таких стаканов стоит…
Оборачивался, оборачивался пароход… Дым из его трубы от этого движения черною шапкой стал над ним, во все стороны раскинулся. И вдруг – он опять потянулся назад, а черная масса английского морского чудовища двинулась вперед, на север.
– Что это? Пепа, вставай, кричи скорей. Маши платком.
Ту точно неведомою силою приподняло…
Оба они опять забегали и запрыгали на берегу.
– Они нас не видят… не видят…
Показался и уходит. Те же люди на палубе, тот же толстый шкипер на рубке… Пароход точно суживается. То был к ним носом и потом левым бортом, а тут не прошло и десяти минут, как дети видят посреди бирюзового моря темную корму, под которою чертовы железные лапы разметывают воду, оставляя за собою раздвоенный серебряный шлейф.
– Что же это?
Мальчик