ты постой братишка подойди поближе
в переходе подземном сыро и грязно
сквозняк за воротник и в душу залазит
а душа нараспашку согреться не может
а ты наклонись ко мне не поморщись
и взгляд не прячь а то не заметишь
что на тебя из комка черной плоти
глаз глядит живой человечий
а правую ногу я потерял при штурме
Измаила крепости злой басурманской
а левую поезд отрезал по пьяне
дружка моего в шаурму покромсало
а правую руку отгрызли медведи
когда бичевал я в тайге сибирской
а левую мне в карфагенском походе
зажало катком самурайского танка
а грудь прострелил из винтовки Деникин
а уши мне урки на зоне скрутили
а нос проломил фашист в рукопашной
а глаз Василиск мне змей выжег
а ты мне подай брат сторублевку
в зубах дырявых зажму ее крепко
придет смотрящий и денежку вырвет
и в горло нальет мне водки горячей
задышит огнем нутро пустое
и дрогнет будто бы колокол гулко
и спустится с неба ко мне ангел
вверх унесет и на землю бросит
другого такого последнего счастья
нет и не нужно поверь братишка
Я бьюсь головой об пол и катаюсь вокруг кровати, а король Виктор Эммануил Третий, захлебываясь от слез, спрашивает графа, паленую ли водку кушал тот в переходе. – Атас, братва! – вопит Блаженный Августин и вместе с Гагариным взмывает на радугу. И прибегает монаршая свита и, заломав королю руки, уводит его, рыдающего, в 11 ноября, а слетевшиеся грачи-санитары укладывают меня и привязывают к кроватной сетке бинтами, а граф Дракула, тот прыгает на своих култышках по полу и пытается укусить за икру господина товарища начальника главного