К лацкану его пиджака был пришпилен значок – оловянный скелетик, застывший в прыжке. Я подумал, что это чересчур готично для оборванного трюкача из подворотни, но Лондон – всемирная сборная солянка, здесь чего только не встретишь.
«Уличный артист», записал я в блокнот.
– Теперь, сэр, расскажите мне, что именно вы видели, – попросил я.
– Многое, сквайр, многое.
– Вы что же, давно здесь?
Насчет опроса свидетелей я также получил четкие инструкции: никаких намеков. Они всегда должны сами выдавать информацию
– Да-да, я здесь и утром, и днем, и ночью, – закивал Николас. Лекций в Хендоне он явно не посещал.
– Ну, если вы действительно что-то видели, – сказал я, – вам стоит поехать со мной и дать показания.
– Это будет несколько затруднительно, – ответил Николас, – учитывая, что я мертв.
Я подумал, что не расслышал.
– Если вас волнует ваша безопасность…
– Меня ничто уже не волнует, сквайр, – сказал Николас, – с тех пор, как я умер, то есть последние сто двадцать лет.
– Но мы же разговариваем! – вырвалось у меня. – Как это возможно, если вы мертвы?
– Должно быть, у вас особое зрение, – ответил Николас. – Как у старушки Палладино [1].
Он пристально на меня посмотрел.
– Это у вас, верно, от отца. Кто он, моряк? Или работал на верфи? Вот и губы у вас его, и этими славными кудряшками тоже наверняка он вас наградил.
– Докажите, что вы мертвы, – попросил я.
– Как пожелаете, сквайр, – проговорил Николас и шагнул в круг света от фонаря.
Он был прозрачный, как голографическая картинка. Трехмерный, абсолютно реальный – но прозрачный, черт его дери! Сквозь него я ясно видел белый полог, растянутый криминалистами над местом, где нашли труп.
«Ну ладно, – подумал я. – Поехавшая крыша еще не повод пренебрегать служебными обязанностями».
– Расскажите, что вы видели, – попросил я.
– Я видел, как первый господин – тот, которого убили, – шел от Джеймс-стрит. Видный такой, бравый, с военной выправкой, элегантный весь – этакий щеголь. Во времена моей телесности я бы сказал «первого сорта».
Николас сплюнул – но на асфальт под ногами не упало ни капли. Он продолжал:
– Потом гляжу – идет второй, со стороны Генриетта-стрит. Не такой разряженный: штаны на нем самые простецкие были да клеенчатая рыбацкая накидка. Вон там они встретились. – Николас указал на пятачок метрах в десяти от портика. – И я вот что думаю: эти двое друг друга знали. Они кивнули друг другу, но чтобы остановиться и поболтать – это нет. И неудивительно: в такую погоду не дело на улице лясы точить.
– Так, значит, они просто разминулись, и все? – переспросил я, отчасти для ясности, но в основном чтобы успеть все записать. – И вы думаете, они знакомы?
– Да, но не более, – ответил Николас. – Вряд ли они были