А единственный сохранившийся его автограф – выцарапанное им (по традиции певчих) на стене Сикстинской капеллы простое слово «Жоскен».{10}
Все это время Англия, хоть с нее и начался ренессанс музыки, оставалась патриархальной провинцией где-то сбоку от всей остальной Европы. Но проблемы, мучившие Европу, отражались и в английской жизни. В начале XVI века наступил раскол в церкви – Реформация; реакция на ставшую уже неприличной роскошь (и сопутствующий разврат) Римской церкви и недоступность церковной латыни простым людям. Раскол этот отразился и в музыке.
Жоскен де Пре
Грубо говоря, католики любили, чтобы в церкви пели сложно и красиво, по-латыни; реформаторам-протестантам требовалось пение построже и чтобы слова были понятны. Поэтому в Англии композиторам приходилось нелегко: сегодня у власти католик, завтра протестант – и все нужно писать по-другому. Все три великих композитора английского Возрождения реагировали на эту ситуацию по-разному.
Замечательного оксфордского органиста и композитора Джона Тавернера (1490–1545) обвинили было в связях с протестантами, но он воздел руки к небу, сказал «Я просто музыкант» и продолжал творить.
Томас Таллис
Томас Таллис вообще мало на что обращал внимание; он служил придворным композитором при четырех монархах и писал такую замечательную музыку, что она радовала и католиков, и протестантов. Его эпитафия гласит: «Как он жил, так и умер – тихо и спокойно. О, счастливый человек!»
А вот его ученику и коллеге Уильяму Берду (1540–1623) пришлось сложнее. При протестантском короле Эдварде IV аскетичность церковного обряда дошла до предела. Пять лет правления католической королевы Мэри были реакцией на этот аскетизм – и одним из приятнейших аспектов этого времени была любовь королевы к сложной латинской церковной музыке. Только что ставший придворным композитором, Берд наслаждался писанием такой музыки. Увы, когда ему было всего восемнадцать лет, Мэри умерла, и трон заняла ее сестра – протестантка Елизавета I.
Уильям Берд
Мария I Тюдор
Елизавета I Тюдор
Берд не вынес перемены, покинул королевский двор и стал органистом и хормейстером Линкольнского собора, однако не унялся: церковным властям приходилось наказывать его за чрезмерно долгую и цветистую игру во время богослужения. И хотя, будучи лучшим композитором Англии, он продолжал писать и написал много великолепной музыки и для англиканской церкви, в конце концов он устал от компромиссов, уехал в деревню и провел там оставшиеся