Ватсон понял, что необходим ещё какой-нибудь знак, решающий, который определит, куда склонится жребий. «Если выпадет чётная комбинация, поеду с Холмсом, – сказал он себе, – если нечётная – останусь дома». Бросив кости, он увидел нечёт и тут же перебросил, чтобы убедиться в непреложности выпавшего знамения, но со второго раза выпал чёт. Это снова всё запутывало. Логика требовала третьего броска, окончательного, но Ватсон ощутил какую-то слабость в руках и от третьего броска отказался. «Чёрт тебя побери, шайтан вонючий!», – пригрозил он кому-то, вспоминая свой армейский афганский лексикон. Напольные часы пробили необычным зловещим боем файф-о-клок, и кухарка миссис Робертсон подала хозяину чай с молоком. Углубившись в чтение газеты, Ватсон отвлекся, а когда решил отхлебнуть из чашки, не поверил глазам – в его чае бултыхался паучок, перебирая всеми ногами.
– Эу! – воскликнул Ватсон подобно архиепископу Кентерберийскому. – Никогда бы не подумал, что ангел явится в образе паучонка.
Воистину, у Ватсона словно свалилась гора с плеч! Поверье, которое ему мигом вспомнилось, гласило, что паук в чашке знаменует удачу, главное, чтобы паук не был чёрным. А в чашке болтался серенький паук, почти неразличимый на фоне молочного чая, что и требовалось доказать! Наверное, он свалился с потолка, пересекая его просторы, как ковбой пересекает просторы прерии где-нибудь в Оклахоме или Небраске… ну, в той стране, куда путь теперь был открыт! Весы в голове Ватсона быстренько перекосились, и чёрный Хугин с осколками опустился долу, а воротник, три монашки и блондин-паучок вознеслись горе́. Ах, Ватсон, Ватсон! Как же можно было провалить всю игру, имея на руках чистый флеш-рояль? Сколько раз Холмс учил друга, что эмоции затмевают разум и что лишь холодная отстраненность спасает нас от роковых ошибок! Но перековать себя в бесстрастного рационалиста доктор Ватсон так и не сумел, а ведь в делах суеверных, как в любви, самый ничтожный нюанс способен повергнуть нас в бездну отчаяния и даже в бездну погибели. Что́ и произошло с Ватсоном, который на радостях нарушил самое главное правило кодекса суеверий – полностью, до самой последней мелочи соблюдать ритуал. Ритуал же требовал от Ватсона извлечь паучка из чашки и выкинуть его за дверь на улицу. Всё! И примета получила бы необратимый ход, и вся эпопея «Титаника» сложилась бы иначе – совершенно благополучно… Но Ватсон то ли не знал этой последней мелочи, то ли запамятовал… Он позвал кухарку, кухарка, качая головой, взяла чашку с чаем, отнесла её на кухню и вылила в помойное ведро вместе с ангелом-пауком. Флешь-рояль рассыпался, как не бывало, но Ватсон об этом даже не подозревал. Он заправил молоком другую чашку чая и выпил её с таким чувством, будто пил бокал шампанского по случаю славной победы. Теперь