– И почему у них это не получилось?
Девица с самодовольным видом облизала ложечку и всё тем же надменным тоном выдала:
– Ты не знаешь кто мой папочка, агент Бельгар.
– Кто?
― Генеральный директор Урсулла Ли, ― со степенным видом повторил координатор агентов и сочувственно поглядел на своего подчинённого. ― Да потерпи месяц-другой, её опять куда нибудь переведут.
– Я рехнусь раньше.
Но начальство только развело руками.
«Простите, агент, но бороться с младшей дочкой гендира никто не будет.»
«Простите, агент, потерпите. Просто не обращайте внимания.»
Кирлик переоделся и, пройдя медицинский контроль, спустился на этаж, где лежали пациенты. В палате №3 было тихо. Иногда начинали работать аппараты искусственного дыхания, иногда попискивала аппаратура. В палате располагалось десять коек, стоящие в два ряда. На койках лежали белые голые тела, для спокойствия посетителей накрытые простынями. У Кирлика это помещение всегда ассоциировались с моргом, но люди всё ещё были живы и проживут достаточно долго.
Он шёл мимо них, по привычке отмечая, что за несколько дней никто не убыл. Остановился у самого окна. На койке лежал пожилой уже мужчина. Голову окутывало множество проводов. Некоторые были имплантированы прямо под кожу. Кирлик сел прямо на пол и взял старика за руку.
– Здравствуй, папа.
Часть 4. Полцарства за прекрасную принцессу
Кирлик оторвался от чтения книги и перевёл дух.
Палата находилась на сто пятидесятом этаже комплекса. За окном раскинулся Солин, город пяти лун. Непонятно, правда, почему пяти, поскольку в небе этих самых лун было штук сорок. Город лежал словно в чашечке, раскрашенный множеством огоньков. После грязного, простого, как палка средневековья, этот технологически совершенный, вылизанный мир казался почти нереальным.
Кирлик вернулся к книжке:
«Он был так несчастен, что не подумал о мщении Сиду, так что последний напрасно спешил удрать в заднюю калитку. Уныло поплелся он в школу и выдержал порку, доставшуюся ему и Джо Гарперу за прогул накануне, с равнодушием человека, душа которого поглощена более серьезным горем и безучастна к пустякам. Потом он уселся на место, поставил локти на стол, подпер руками подбородок и уставился в стену с выражением застывшего страдания, которое достигло крайнего предела. Локоть его упирался во что-то твердое. Спустя некоторое время он медленно и с досадой убрал локоть и со вздохом взял этот предмет. Он был завернут в бумагу. Том развернул ее. Последовал глубокий, мучительный, громадный вздох, и сердце его разбилось. То была его медная кнопка от каминной решетки. Это была капля, переполнившая чашу!… » [1]
[1] ― «Приключения Тома Сойера» Марк Твен
Свернув окно с книгой, он убрал трубку в карман.
– На сегодня всё, папа. Я приду завтра.
Поцеловав старика в щёку, Кирлик вышел из палаты и медленно пошёл в сторону выхода. Уже у самых дверей его догнал