– Я… умираю…
– Тебя убили, милая, – произнес Джейми. – Скажи кто, а?
Из ее горла вырвался хрип. Кап-кап. Кап… Теперь ножки едва слышно шагали на цыпочках.
– Сер… жант… Скажи… те… ему…
Я убрала руку из-под юбки и сжала вторую ладонь девушки, не боясь испачкать ее кровью. Едва ли это имело значение.
– Скажи!.. – раздалось с неожиданной силой, и воцарилась тишина.
Тяжелый вздох – и снова тишина, теперь дольше. Еще вздох.
– Хорошо, – отозвался Джейми шепотом. – Я ему расскажу, обещаю.
Кап.
Кап.
В горах Шотландии это называют «каплей смерти» – звук капающей воды в доме, где вот-вот умрет кто-то из обитателей. Здесь была не вода, но знак оставался знаком.
Теперь из темноты не доносилось ни звука. Я почувствовала, как Джейми наклонился.
– Господь тебя помилует, – шепнул он. – Покойся с миром.
Я расслышала жужжание, как только мы следующим утром шагнули в жилище надсмотрщика. Огромная пыльная лесопилка поглощала все звуки, однако здесь, в отдельных комнатках, стены отражали каждый шорох. Я почувствовала себя мухой, застрявшей внутри барабана. Меня чуть не охватил приступ клаустрофобии в узком проходе, учитывая, что я еще и шла между двумя мужчинами.
Жилище надсмотрщика состояло из двух помещений, разделенных коридорчиком, который вел наружу. Справа располагалась комната побольше, служившая Бирнсам гостиной и кухней, а слева – спальня, откуда и доносился звук. Глубоко вздохнув, Джейми прижал к лицу край пледа и толкнул дверь.
На кровать словно набросили покрывало – свинцовое, с зеленоватым отливом. А потом Джейми сделал шаг, и мухи взвились, с негодованием жужжа, что кто-то осмелился прервать их трапезу.
Я едва успела закусить губу, чтобы не вскрикнуть от омерзения, и замахала руками. Жирные мухи врезались в меня, лениво кружа в душном пространстве. Фаркуард Кэмпбелл фыркнул с крайним отвращением и протолкнулся мимо, сощурившись и плотно сжав губы. Ноздри у него побелели от напряжения.
Крошечная спальня размерами напоминала гроб. Окон в ней не было, а тусклый свет пробивался лишь сквозь щели в досках. Стояла жара и влажность, как в тропической оранжерее. По коже мигом заструился пот, щекотный, как лапки мух. Нестерпимо воняло сладковатой гнилью – разложением. Я старалась дышать только ртом.
Под простыней, которую мы приличия ради накинули на нее ночью, мертвая девушка казалась почти незаметным бугорком. Голова выглядела несоразмерно огромной по сравнению со съежившимся телом, словно на детском рисунке – круг и конечности-палочки.
Джейми смахнул несколько чересчур обожравшихся мух и откинул простыню. Она, как и все вокруг, была покрыта пятнами засохшей крови, а в ногах – и вовсе по-прежнему влажной. Человеческое тело содержит в среднем восемь пинт крови; порой кажется, что ее намного больше.
Ночью я