Открываю страницу с благодарностями, надеясь на потрясение: наконец, я хотела бы поблагодарить моего несравненного редактора, Розмари Пирс, без участия которой эта книга не оказалась бы в ваших руках.
Жаль, у меня нет времени подготовиться к появлению Розмари; сегодня у меня будет короткий промежуток времени, чтобы запомниться ей. Калеб только что прислал адрес премиального мексиканского ресторана в Бушвике, где мы еще не были. «В обзоре «Таймс» обещали гуакамоле из манго», – написал он.
А я обожаю гуакамоле из манго.
– Ты же знаешь, что этот ресторан держат белые ребята из Флориды? – Луна задирает бровь, когда я говорю ей, куда мы идем. – Умоляю, ни в коем случае не изображай из себя Книгочея и не пытайся сделать заказ на испанском.
– Я никогда так не делаю.
Другой наш напарник, с которым я редко пересекаюсь, – он работает с Луной в мои выходные, – пообещал подменить меня на несколько часов в конце смены, чтобы я могла уйти пораньше. Луне он не нравится – вернее, она его терпеть не может, – так что мы неласково прозвали его Книгочеем. Любимые авторы Книгочея – Чарльз Буковски, Дэвид Фостер Уоллес, Мишель Уэльбек и Джонатан Франзен. Порой Книгочей начинает ни с того ни с сего болтать с Луной на испанском, чтобы «освежить» язык перед своими постоянными поездками в Канкун[12]. («Ошибочные тарифы – это реально дешево», – любит повторять он.)
Отец Луны – мексиканец, а мама – еврейка. Она свободно говорит на иврите, испанском и английском, это на два языка больше, чем я, и в четырнадцать лет отпраздновала удивительный гибрид бар-мицвы и кинсеаньеры[13]. «Бедные белые постоянно в замешательстве, – сказала она мне будничным тоном неделю или две спустя после нашего знакомства. – Без обид».
Я помню, как залилась краской и громко выпалила: «Нет-нет, ничего страшного, я не обиделась!» – смутив нас обеих.
Покупатели часто спрашивают у Луны, откуда она родом, чего нельзя сказать обо мне. Привилегия белого человека во всей красе.
– Понимаю, Наоми, день рождения и все такое, но я никогда не прощу тебе эти дополнительные часы с Книгочеем, – заявила Луна несколько минут спустя, вынося из кладовой пластиковые стулья.
– Я знаю, прости, надеюсь, такого больше не повторится!
Покупатель подходит к кассе, и Луна укоризненно наставляет на меня палец, прежде чем обслужить клиента. Я достаю из кладовой два микрофона и кладку стопку экземпляров «Единственного в своем стаде» напротив входной двери, так, чтобы она сразу бросалась в глаза. Устанавливаю раскладной столик и ведерко со льдом, куда ставлю бутылки пива и белое вино. Пока я расставляю стаканчики и бутылки красного на столе, в заднем кармане юбки начинает