Аня! Ты пишешь, что скоро все вернутся, и даже сама стала это замечать. В число «всех» я не вхожу, как и остальные командиры кадра, сказать, что скоро вернусь, очень и очень трудно, так как наше положение до сих пор ясности не представляет. Ну, ничего, моя дорогая, не так уж далеко то время, когда я приеду, в общем, как только решится вопрос в ту или другую сторону, я сразу же напишу. Может и так дело повернуться, что придётся жить в ДВК [Дальневосточном крае], и если это так, то я приеду к тебе и за тобой.
За отсутствием помещений квартирного типа весь начсостав живёт в общежитии. Семьи у всех живут в Свердловске…
Всё ничего, но неважно дело обстоит с сахаром, т.к. за последнее время в этом продукте ощущаются перебои, ввиду того, что спрос большой, а доставка очень далека. А какой я охотник до сахару, об этом ты сама знаешь.
Мать не раз говорила мне (отчасти в назидание), что отец не курил, не пил ни вина, ни водки, однако был ужасным сладкоежкой. Пил много сладкого чая и мог за один присест съесть целую вазу конфет, одну за другой. К сожалению, я не во всём последовал его примеру: лет в двадцать закурил (правда, ближе к пятидесяти бросил) и стал понемногу выпивать в компаниях. Но сладкое долго было моей слабостью.
Последнее письмо 39-го года писалось 5 декабря, «после митинга, посвящённого Дню Конституции»:
Из предыдущего письма ты, безусловно, поняла, что наша часть обратно в Свердловск не вернётся, а осталась для дальнейшего пребывания в пределах ДВК. Должен тебе сказать, что условий жизни нормальных пока нет ещё, так как нет квартир, но это всё временное дело. В прошлом письме я просил тебя сообщить, тебе сейчас высылать литер [документ для проезда по железной дороге] или же будешь ждать до приезда меня в отпуск. Мне обещали отпуск примерно в марте месяце, после возвращения начальника из отпуска, который числа 20-го придёт. Мой личный взгляд на это дело так, что будет лучше, когда я приеду в отпуск.
Наступил 1940-й год, а оформить отпуск ему долго ещё не удавалось: то один начальник уезжал, то другой, приходилось по очереди замещать, да и работы стало больше в связи с организацией новой армии, которой был присвоен номер 16. Отец служил казначеем в финансовой части 126-го корпусного артиллерийского полка. Он сообщает жене свой новый адрес: «Железная дорога им. Молотова [ныне Восточно-Сибирская], ст. Борзя, 126 кап». «Кап» – это корпусной артиллерийский полк, входивший напрямую в 32-й стрелковый корпус, минуя дивизию.
Вот что писал об этом периоде командующий армией генерал-лейтенант М. Ф. Лукин в своих послевоенных воспоминаниях:
Наша 16-я армия была сформирована в первой половине 1940 года в Забайкальском военном округе. В её состав входили: 32-й стрелковый корпус, состоявший из 46-й и 152-й стрелковых дивизий; 5-й механизированный корпус, включавший 13-ю, 17-ю танковые и 109-ю моторизованную дивизии и 8-й мотоциклетный полк; 126-й корпусной артиллерийский полк и 112-й отдельный