Я совершенно не помню каких-то бытовых вещей из моего детства, как родители зарабатывали, решали разные вопросы.
Зато я хорошо помню, как ездили все вместе на базы отдыха, в лес за грибами, переживали какие-то приключения.
Поэтому я тихонько решила, что ничего страшного, если я немного помёрзну. Хотя бы ещё пять минут.
Потому что этот вечер мои дети точно запомнят.
История сто третья. Новогодняя
Один мальчик перед Новым годом сильно накосячил. С мальчиками это случается. Но в этот раз вышел перебор. И как-то сразу стало понятно, что, похоже, Дед Мороз в этом году не придёт. И мальчик в целом принял свою судьбу, но всё-таки по утрам заглядывал под ёлку. Тихо и робко, с тлеющей надеждой, которая гасла каждый день.
А Дед Мороз – он вообще не злой, нет. Он просто думал, что мальчику необходимо извлечь урок. Он думал, что бог с ним, с декабрём, поживётся, обдумается. В конце концов, впереди ещё Рождество. И старый Новый год. Но 31-го надежда в глазах мальчика почти потухла.
Дед много думал. Весь день. То, что вначале виделось правильным, перестало казаться таковым. Ведь, в конце концов, каждый имеет право на ошибку и на второй шанс. Даже Дед Мороз…
Сегодня утром Андрей прибежал и громким шёпотом сообщил, что, похоже, под ёлкой лежат подарки.
Я ответила:
– Раз лежат, надо брать и открывать.
Это определённо был Дед. Его почерк. Свёртки, горсть мандаринов, россыпь конфет. И письмо. Мы читали его все вместе и вслух. Дед писал, что в новом году всё непременно будет хорошо и что самый главный подарок – это бесценный опыт. Он ещё много там всего написал. В основном между строк.
Каждый понял что-то для себя…
– Мама, а я съел один мандарин…
– Вкусный?
– Очень!
Просто удивительно, как преображается мандарин из «Пятёрочки», пролежав под ёлкой всего одну ночь.
Всех с Новым годом, друзья!
Здоровья, любви, верных решений!
История сто вторая. Про каток
С утра отвела Игоряна в школу, и у меня оставалось несколько часов до работы. Настроение было из рук вон. Я шла по парку и думала, что больше всего сейчас хочу лечь в сторонку в сугроб, валяться там, пассивно посыпаясь снегом, примерно до 1 января или дольше и смотреть в одну точку. В общем, так себе было утро.
Но, вопреки логике, ноги сами понесли меня на каток.
Каток по утреннему времени был закрыт. Двое мужчин-сотрудников чистили снег лопатой и комбайном. Повинуясь какому-то инстинкту, я толкнула калитку. Не знаю, что уж сработало, но мне разрешили остаться с условием, что я не буду бросаться под технику. Я заверила, что сдержу порывы – ну, потому что объективно мне, конечно, грустно, не настолько, чтоб кидаться в жернова.
Мне выдали коньки и даже не взяли паспорт. Я начала скользить, дышать и в какой-то момент поняла, что рассказываю этим мужикам о своих проблемах. Они были хорошими слушателями, выдержанными, молчаливыми, в душу не лезли, держались на расстоянии метров 20. В общем,