– У меня есть человек, которому твой брат доверял. Именно он передал мне письмо, о котором я мечтала бы не знать, и именно он может помочь в организации всего этого. Я не работник галереи, поэтому мне будет нужна твоя помощь, чтобы поправлять и корректировать там, где мне будет непонятно. Да, мы находимся в разных сферах, но это не значит, что я глупая, – крепче сжимаю телефон и цежу практически сквозь зубы, начиная закипать и чувствуя себя полнейшей идиоткой, что вообще последовала твоему глупому совету и последнему желанию.
Ты поступил со мной просто отвратительно, а я продолжаю стараться, выслушивая тонны сарказма, иронии и хамства от человека, которому ничего не должна.
– Хорошо. Когда ты планируешь приехать? – голос по ту сторону становится мягче.
– Я не могу просто взять и сорваться. Нужно решить, что делать с работой. И подготовиться к дороге.
Я практически тактильно чувствую, как он закатывает глаза по ту сторону мобильного. Это раздражает.
– Знаешь, чего я никак не мог понять? Почему мой брат влюбился именно в тебя, Вивьен. Вы совершенно разные. Ты лишена бесстрашия, безумия и не способна сорваться куда-то только потому, что так хочется. В следующую среду я жду тебя в аэропорту. Не прилетишь – можешь вообще не приезжать.
За его голосом следуют гудки. Мне приходится задохнуться от возмущения и такой неслыханной наглости. То, как этот человек смеет себя вести, переходит все границы здравомыслия, если учесть, что ничего плохого я ему не сделала, напротив, желала помочь. Практически бросив мобильник в кипу бумаг, я задумчиво выливаю остывший кофе в раковину. Во рту горчит, словно от переизбытка желчи. Питер проснулся, своим голосом продолжая будить тех, кто по-прежнему оставался в уютных кроватях, а я металась между правильностью выбора, думая о том, как без лишних эмоциональных потерь взять бесплатный отпуск и показать мерзавцу, что ад находится не в Божественной комедии, а в самой женщине. Тогда я ещё не знала, что постигну дьявола, и он меня уничтожит.
На небе, на котором до этого не было ни облачка, собирались тяжёлые свинцовые тучи. Каждый житель этого города, привыкший к подобному явлению, знал, что в Питере будут дожди, которые затянутся не на один день, как нам обещаю синоптики, а на несколько.
Мы с Викторией сидим на улице во время обеденного перерыва. Ноги гудят от усталости, взятые в плен утонченных белоснежных лодочек на шпильке. Под стать халату. Виктория называет меня безумной. «Да я на таких ходулях пару шажков бы не сделала. А ты на них весь день. Ты та ещё мазохистка». В целом я с ней согласна, но считаю лишним говорить ей о том, что мои ноги часто бывают стёрты в кровь.
– И что ты решила? – спрашивает,