Дождь прекратился, но с крыш еще капало. Спустя несколько дней жары, доводящей до сумасшествия, на город обрушился ливень, и воздух сделался свежим-свежим. Он пах мокрой землей, морем и цветами. Было так хорошо, что Алето даже решил, это очень красивое мгновение, хотя для него красота заключалась не в природе, а в происходящем. Ему нравилось думать о том, как по-разному сложатся судьбы всех троих.
Незнакомка получит второй шанс – ненадолго, правда. Мужчина окажется еще на сантиметр ближе к тому, чтобы упасть с пьедестала да прямо в грязь лицом. А он сам устроит небольшой розыгрыш. Да, определенно, это отличная ночь.
Алето замер за углом и выждал несколько секунд, держась ближе к щербатым стенам домов. Женщина так и шла первой, громко стуча каблуками по брусчатке. Ее преследователь двигался уверенно, легкой грациозной походкой и напоминал хищную кошку, вышедшую на ночную охоту. Мужчина все выжидал момента, и можно было подумать, что тот трусит или сомневается, но Алето слишком хорошо знал его. С годами такие не становились слабее или трусливее – с годами такие повышали ставки.
Женщина уже готовилась свернуть на ярко освещенный газовыми фонарями проспект, но фигура в капюшоне резко подняла руки. Пальцы были скрещены, и как же хорошо Алето знал, что означают выставленные вперед указательный и средний, и почему мужчина разводит руки в стороны, а затем ведет их по косой, будто разрубает воздух, и сжимает кулаки. Он тоже умел это. Его учили, учили долго. Вышло плохо, ведь они оказались по разные стороны.
Незнакомка замерла, прижав руки к груди. Алето знал, что с ней происходит: сердце бьется все быстрее, как птица, зажатая в кулаке, а затем медленно-медленно, кровь отливает от лица, рук, ног, они немеют, дрожат. Наверное, она хрипит или стонет – Алето отошел назад и не мог расслышать, но так было с другими. Сначала женщина опустилась на землю, сжавшись в комок, затем упала набок.
– Найди свет, – приглушенным голосом произнес мужчина и легким шагом, словно обычный гуляка, дошел до проспекта, опустил капюшон – Алето успел увидеть золотые волосы, стянутые на макушке в пучок – и свернул на боковую улицу.
Пора было начинать, но он все смотрел в сторону, где скрылся преследователь. Да, когда-то он не просто хорошо его знал – знал, казалось, лучше самого себя. Было ему известно и значение сказанного. Так говорили при рождении и при смерти, как напутствие или пожелание – все, кто верил в бога. В чертового Эйна-Дарителя, подарившего чертову искру чертовым людям.
Алето подошел к женщине. Глаза закрыты, кожа бледная-бледная, голова запрокинута. Так же ясно, как температуру воздуха или запах моря и цветов, он чувствовал, что ее сердце перестало биться, что кровь уже не двигается.
Опустившись на колени, Алето одну руку положил ей на грудь, на другой переплел пальцы и начал водить в воздухе, вторя узору из вен, аорт, капилляров. Он выучил его наизусть, как алфавит или цифры, повторив десятки, даже сотни раз.
Мир наполнялся золотом – это нити магии откликались на каждое движение рук подобно тому, как струны отзываются на прикосновение музыканта. Кончики пальцев уже горели огнем, но он все чертил узор, взывая к крови, заставляя сердце ударить вновь, разогнать потоки.
Лежащая напоминала бесцветную тряпичную куклу. Сильная дрожь прошлась по телу, скрутила конечности и едва не связала их в узел. Голова болталась из стороны в сторону, на губах выступила кровавая пена.
– Тихо, тихо, – прошептал Алето, утирая ей лицо ласковым, даже любовным жестом.
Пена сменилась тоненькой струйкой бордовой крови, которая потекла из уголка рта, по щеке, по шее и закапала на серую брусчатку.
Женщина была мертва, но кровь оставалась жива – он сумел поймать нужное мгновение. Все, что выучил, прячась по темным залам, скрывая лицо под капюшоном, слушая высокие мелодичные голоса братьев, сработало быстро и четко. Магия не подводила и день за днем делала его на шажок ближе к цели. Скоро он так же склонится над другим, но уже безо всякой заботы подотрет слюни из перекосившегося рта человека, сошедшего с ума. И не нужна будет даже кровь, чтобы властвовать над его волей.
Женщина судорожно хватанула воздух, но ослабевшие легкие не справлялись, и на лице появилось страдальческое выражение человека, который задыхается. Алето она напомнила рыбу, выброшенную на берег, но та совсем не была для этого предназначена и не справлялась с дыханием.
– Ты сможешь, – Алето мягким движением погладил женщину по щеке.
Конечно, она не поймет и не запомнит этого. Но запомнит кровь и будет верно направлять своего носителя, заставляя повиноваться чужому голосу.
Губы выдали хрип – это было тяжелое свистящее дыхание. Ресницы затрепетали, стараясь справиться со светом фонарей и дать возможность увидеть мир.
Алето залюбовался мерной работой грудной клетки, как красиво билась голубая жилка на шее, как побледневшим губам постепенно возвращался цвет. Все говорили, что рождение – это величайшее чудо, но не меньшим чудом было возрождение. Он чувствовал себя отцом, наблюдающим за первыми шагами