Редакция (пять комнат) на первом этаже административного здания (их два, это – с колоннами).
Моего будущего шефа зовут Леонтий Фролович. Оригинальные имена. А фамилия Кочнин идеальна для того, кто нашёл некую кочку в данном болоте. Толстоват, лысоват.
– Шево надо? – шепелявость не природная, плохо вставлены зубы. – Вы к кому?
– К вам, ведь вы редактор? – выкладываю документы.
– А где Белозёркин?
– Мы поменялись.
– По-ме-ня-лись?!
– Чтоб открыть путь на ваше плато, я убил Павку Белозёркина, моего однокашника на факультете журналистики.
Редактор оглядывает багаж:
– Что за аппаратура?
– Магнитофон, пишмашинка…
– Личные?
– Личные отличные.
– А в этом чемоданчике..?
– Бумаги, блокноты. «Дипломат», кейс, а по имени одного американского супермена – «Джеймс Бонд».
– А-а, супермен…
– И пиджак личный…
– Ну, да. Хороша экипировка.
Он перебирает вырезки с моими материалами:
– О пианистке – нормально… О спектакле – ни-че-го… А у нас будешь про назём да про навоз, – на «ты».
– На-зём?
– А тоже навоз.
– Мне обещали именно в производственно-хозяйственный! Я в отделе культуры работать не буду.
– …сельскохозяйственный.
– «Нет пределов познанию и любое знание постижимо для пытливого ума».
– С этим согласен. С жильём у нас худО! – нажимая на «о» – Белозёркин – местный, сын главного лесничего. Придётся тебя домой к себе весть. Гостиницы нет путём…
– Путём?..
– Только непутёвая…
– Не имеет значения.
– И там у тебя жилья нет?!
– Кое-какое.
– Плохое?
– Никакое.
– Ни туалета, ни ванной?
– О, мне бы ваши понятия…
– Там у тебя родной город, а ты явился да ещё говоришь загадками.
– Но ведь я к вам «пришёл к своим, что ж не принимаете»?
– Да нет, принимаем, направление-то есть.
– Решил я с круга сойти. Судьбой одно дано, но я опровергаю идиому: «Не властны мы в судьбе своей».
– Романтик!
– Нет. Романтика – удел юных.
Он опять – в документ:
– В двадцать два всем кажется, что юность позади…
– Двадцать три мне стукнуло третьего августа. Вот так «страна Гергесинская!» И что ж теперь? Отряхнуть прах с моих чемоданов – и обратно в АН?
– Кочнин терпелив, как лошадь, – комментарий Бийкина. – Тоже мне мессия! Я бы показал ему «страну Гергесинскую», но, главное, Содом и Гоморру.
Вызывает подмогу – чету Муратовых. Их портреты.
Всеволод