«Сладок плод, да косточки горьки», – вспомнилось неожиданно. И Марене пришлось согласиться с этой мыслью. Расправив крылья, она полетела дальше, туда, откуда вернулась. Она выросла в дикой чащобе, не помня жизнь без ворожбы, а значит, там ей и место. Не в княжеской светлице, не в глухой деревне – лишь в господарском доме, среди багряных свеч, исписанных листов и витающей в воздухе волшбы.
6.
Злая горечь съедала Ольшанку день за днём, даром что позабыл Юркеш лесную девку. Он вообще стал отрешённым, не обращал на неё малейшего внимания, говорил только со своим воеводой и старым князем. Мысль, что её тут не замечают, всё чаще проскальзывала в голове, заставляла кривить губы и царапать зеркала. Да, красива она, ясна, белолица, да толку с той красоты?
Усмешка перекосила лицо Ольшанки. Иная мысль, ещё злее и коварнее, забилась в голове и вынудила её подойти к столу. Зря Юркеш не верил, будто его наречённая потихоньку спевается с Ягрэном, ух зря. Ольшанка покажет им всем, чего она стоит – сама возьмёт предназначенное, а несогласных повесит на ближайших деревьях, чтоб другим неповадно было.
Её размышления прервал стук в дверь.
– Да? – она тут же выпрямилась, приняв величественный вид.
– Доброго дня, госпожа, – служанка поклонилась. – Молодой княжич требует Вас к себе.
– Наконец–то, – едва слышно буркнула Ольшанка.
Она посмотрелась в зеркало, поправила косу, улыбнулась и пошла к выходу. Резная дверь с нарисованным соколом открылась и выпустила молодую княжну. Теперь оставалось подняться наверх и постучаться в покои Юркеша. Служанка следовала за ней и несла свечу. Ольшанка пыталась не спешить. Пусть все думают, что она не несётся по первому зову, а ступает медленно и неохотно, как будто её оторвали от важного дела.
О Ягрэне она вспоминала мельком. Желание написать письмо брату Юркеша исчезло на какое–то время, уступив место любопытству. Неужели княжич решил наконец–то исправиться, назвать её своей и дать вечную клятву? Её долго готовили к этому, и Ольшанка приняла бы свою судьбу, лишь бы только Юркеш был ей верным мужем и унаследовал княжество.
Стоило служанке открыть дверь в спальню, как тут же запахло лесными травами. Пришлось с трудом сдержать злобный рык. Ольшанка скрыла гнев за медовой улыбкой и решительно вошла в светлицу наречённого.
– Давно не виделись, – Юркеш взглянул на неё. – Ты чудно выглядишь, княжна.
– Спасибо, – она попыталась изобразить смущение. – Я тронута Вашими словами.
– Славно, – он улыбнулся,