Страшный хохот был подобен раскату грома:
– Зачем тебе имя девы твоей гибели?
– Она – Дева Пророчества! Она исполнит то, что было предначертано века назад!
Сухой смех, куда тише предыдущего, был ответом на упоминание о священном миге. Однако человек в бурнусе почувствовал, сколь смешна Вселенной его никчемная суета.
– Пророчество, говоришь… Да будет так – оно исполнится!
– Благодарю тебя, звезда мудрости!
– Деву зовут Сафият! В ее руках власть над нитями твоей жизни и смерти…
– Пусть так – но она вернет мне самого себя! А меня вернет миру, который уже заждался.
Голос человека в бурнусе был слышен лишь былинкам, колеблемым свирепым ветром.
– Наглец!.. Ты готов принять власть над миром… Наглее-е-ц…
Вновь раздался сухой смешок. Должно быть, высшая мудрость спасовала перед надменностью пришельца.
Утих ветер, качавший кроны тополей. Лишь черные тучи клубились в бесконечной выси.
– Сафият… – повторил человек в бурнусе. – Сафият!..
Да, это было подходящее имя для Девы Пророчества – он должен был догадаться, обязан был! Тогда не пришлось бы выслушивать глупую звезду Садалмелик.
– Отныне, Дева Пророчества, исчислены твои дни. Я найду тебя, и день, когда ты познаешь меня, окажется лучшим из твоих дней!.. В моей, и только моей власти будет все – и твой слабый дух, и твое никчемное тело… В моей власти – ибо так гласит Пророчество!..
Закрывая лицо от ветра, спускался колдун с закатной стороны холма, унося с собой имя Девы. Его не встревожили удары грома, не удивили и черные тучи, по-прежнему клубившиеся в вышине, ни женский смех, трижды прозвучавший вдалеке.
Плато осталось позади – вниз спускалась исхоженная тысячами копыт и башмаков широкая тропа. Долина, некогда полностью отданная во власть песков, удивительно преобразилась. Теперь здесь царствовал человек, прорывший арыки, высадивший сады и пальмовые рощи. Зеленая поросль злаков колыхалась, колеблемая легким ветерком. Тишина нестерпимо звенела. Путник в простом дорожном плаще оперся на древко копья, заменявшее ему посох. Неужели он достиг цели своего долгого странствия? Неужели подошли к концу годы, о нет, столетия скитаний?
Одним движением он откинул от лица кончик шемага. На лице не дрогнул ни один мускул, лишь холодные глаза осветила скупая улыбка.
Да, это он – город, которому предстоит стать городом Пророчества. Древние свидетельства не врали – город не занесли пески, не забыли люди. Просто некому теперь верить легендам, все полагаются на опыт болтливых проводников. Отсюда уже хорошо различимы восходные ворота города – начищенные медные полосы раскалены безжалостным солнцем. Это он, Медный город – «город, которого нет»! О нет, не так – это город, который некогда назывался «городом, которого нет».
Где-то