Из чаши. Аран Зегрян

озаряемая десятками прожекторов. Водитель слегка снизил скорость, и Фомин увидел, что это вовсе не гора, а двойка головастых каменных львов, замершая по обе стороны от автострады. Статуи были запряжены в сбрую из стальных канатов, которые уходили, провисая, вверх. Канаты заканчивались в кулаке исполина, беспрерывно мчащегося на колеснице и размахивающего луком. Его шлем и бородатое лицо, даже сквозь туман видно, покрывали линии плесени. Местами камень отвалился от статуи, торчала арматура, но изваяние все равно внушало трепет своими размерами, блеском льда на стальной тетиве лука и общей загадочностью. Например, львы, тянущие колесницу, хоть и были выдающегося размера, не дотягивали ростом даже до оси между неподвижными колесами. При хорошей погоде издалека казалось, будто каменный воин запряг колесницу парой котят. Как ни странно, название и смысл этого памятника колониальной старины не сохранились, возможно, любую информацию про него умышленно стерли из всех архивов. Местные иногда в шутку называли его «кошатником», «ездуном» или «живодером». Несмотря на такую несерьезность в отношении, человек на колеснице с крохотными львами и луком в руке украшал знамя колонии Аркаим, черная фигура на белом фоне.

      Как только машина выкатила из-под днища колесницы, дорога влилась в лабиринт большого города. Сначала несколько кварталов относительно новых многоэтажек, а потом репортер Иван Фомин получил возможность оценить классическую архитектуру Аркаима. Точнее, странное смешение архитектурных стилей. Казалось, Гиперборейск строили, чтобы пугать иностранцев и угнетать местных жителей. Высоченные, отделанные камнем постройки с островерхими черными крышами. Запутанные, непрямые углы улиц. Беспорядочно расположенные окна, когда одно громадное окно может служить сразу для пяти этажей и все обитатели на виду, а потом пять этажей вообще лишены окон. Проспекты, переходящие в замусоренные проулки, и наоборот. Сгорбившиеся статуи то ли птиц, то ли грифонов на крошащихся карнизах, скалящиеся маски на стенах. Кустарные, расплывающиеся рекламные вывески, сугробы слякотной грязи, автомобильные пробки, падающий из окон флаеров мусор, новые транспортные эстакады, без излишних сантиментов пронзающие ветхие строения.

      Когда такси наконец доехало до отеля, снег повалил в полную силу, почти как зимой на Лагарте. Гостиница, пятиэтажный новострой, лепилась к стене какого-то несуразного безоконного небоскреба, с одной стороны округлого, с другой – остроугольного, будто утюг или корабль, да еще и со светящейся башней в виде головы дракона. Отель назывался незнакомым Фомину словом «Дракар». Водитель принял плату через терминал в машине, затем без особого энтузиазма, но вполне подробно, даже с помощью своей карты показал, как добраться до Центра Медиасотрудничества. Почти все районы Гиперборейска покрывала сеть монорельса, по словам таксиста, вполне удобная и дешевая для перемещения.

      Иван выбрался из машины, заслоняя лицо от крупных снежинок, и вскоре получил доступ к одноместному