– Все так… Дэррин. Но и вы… должны меня понять. Здесь совершенно другие нравы. Меня так воспитали…
– Забитой мышью вас воспитали!
– Пусть, – согласилась Вельмина, – но сразу этого не изменить. И мне непривычно… и даже стыдно идти на ужин с мужчиной, который мне не муж. Тем более что муж только на днях был предан земле…
Ариньи энергично рубанул ладонью воздух, словно отсекая все, только что услышанное.
– Я вас понял, госпожа де Триоль, – резко сказал он, – но поужинать-то вы со мной можете? Кажется, от вас не убудет. А мне приятно. Будем разговаривать. Просто разговаривать, согласны?
Вельмина послушно кивнула.
– Да, согласна. Что бы вам хотелось услышать?
В это время принесли первые закуски, и Вельмина поняла, что не помнит, когда ела в последний раз. Она осторожно подцепила вилкой крупную очищенную креветку из салата и отправила ее в рот. Официант поднес Ариньи запечатанную бутылку вина, тот придирчиво осмотрел этикетку и кивнул. Вельмина была равнодушна к вину. Нет, конечно же, она его пробовала, но вскоре ей стало неинтересно. Взвешивание составляющих алхимических препаратов казалось куда более увлекательным…
– Итак, – сказал Ариньи, поднимая наполненный до краев бокал, – за встречу с прекрасной, освобожденной из темницы маркизой де Триоль!
Вельмина улыбнулась и пригубила вина, в то время как Ариньи свой бокал осушил почти одним глотком и кивнул официанту, мол, наливай еще.
Сложив домиком толстые пальцы, он уставился на Вельмину, пристально рассматривая ее, затем попросил:
– Расскажите мне, как так получилось, что вы оказались замужем за де Триолем? Почему вы его выбрали? Красив был, мм?
Вельмина пожала плечами.
– Все очень просто, Дэррин. В Селистии девушки из богатых, да и не очень богатых семей никогда не выбирают себе мужа. Обо всем договариваются родители. И Кельвин… он приехал однажды к нам и сразу пошел поговорить с отцом. Вот и все. Отцу не было резона отказывать родовитому жениху, так я и оказалась замужем.
– Я надеюсь, ваш муж снизошел к вам хотя бы в первую ночь?
Кровь ударила в голову, и Вельмина поняла, что вот именно сейчас она расплачется от горького и жгучего стыда. Снова все просыпалось в памяти: и то, как ей было невыносимо видеть еще одного мужчину на супружеском ложе, и то, как ей было потом больно и неприятно…
– Я не хочу об этом говорить, – просипела она.
И, не зная, что делать, схватила свой бокал и сделала несколько больших глотков. Теплая волна прокатилась по горлу, а глаза внезапно заслезились. Огоньки свечей поплыли и размазались в полумраке, который должен был быть приятным.
Ариньи, видимо, сообразил, что сболтнул лишнего.
– Прошу прощения, – пробормотал тихо и потребовал третий бокал. – Мне жаль, что у вас все так получилось.
Вельмина покачала головой.
– Вряд ли вам жаль на самом деле. Но я все равно не хочу это обсуждать. У нас не положено