Вдоволь накричавшись и собрав возле ворот Халила кучку любопытных соседей, он умчался. Надо думать, к казию*.
Халил не сомневался: именно Али виноват в том, что немного погодя Ульмас пришёл домой, еле переставляя ноги. Отец поверил Санджару и, не выслушав сына, стал яростно выкручивать ему уши…
А всё началось с того, что их устод* Санджар-ака, проснувшись на рассвете, испытал великое недовольство от дурно проведённой ночи. У него разболелась голова от бесконечно сверкающих молний, раскатов грома и шума дождя. А тут ещё дом, почти возведённый под крышу, перекосился от незначительного землетрясения. Мастер понимал, что ещё одного ливня или подземного толчка дом не выдержит. Глядя на скособоченные стены, начали хихикать не только подмастерья-строители, даже сыновья незадачливого строителя. Но громче всех смеялся Ульмас. Он давно предупреждал мастера, что дом может рухнуть. Площадка под него не была выровнена.
Устод, не помня себя от гнева, слыша злорадный смех и кляня больную голову, набросился на Ульмаса. Али привык, что мастер ругал братишку по делу и без дела, требовал от того непосильной работы. Отвешивал подзатыльники и затрещины так часто, как только мог дотянуться, или когда удавалось замахнуться. В этот раз он ударил братишку палкой по голове. Ульмас упал на землю и затих без движений в нелепой позе. Али бросился к брату и постарался привести в чувство. Если устод и испугался, то вида не подал. А мальчик похолодел от страха, особенно после того, как Ульмаса вырвало прямо на покосившуюся стену недостроенного дома. Мальчик знал, что если у кого-то выворачивает желудок и вся пища выходит наружу после ушиба головы, то это очень плохо. Человек может на всю жизнь остаться слабоумным, не способным снять штаны в нужнике.
Братья терпели от мастера не только грубые слова и ругань, они вынуждены были терпеть его тычки, оплеухи и тумаки. Ребят дома наказывали лишь за серьёзные проступки. Они не могли понять, как битьём можно чему-либо научить? Отец велел терпеть и не собирался слушать никаких жалоб на мастера-строителя. В Афарикенте были другие устоды, но Санджар был какой-то дальний-предальний родственник. Поэтому братьев отдали в обучение этому злыдню.
Но не это было самым плохим в их обучении. Мальчишки с детства привыкли, что главным способом вдалбливания любой науки становятся подтверждающий удар или шлепок. Непонятным было то, почему мастер ничему их не учил. Его нельзя было спрашивать, почему раствор, замешанный для новой кладки густой. Почему в другой раз в раствор, используемый для такой же работы, мастер приказывает положить больше песка? Сколько надо засыпать глины и извести в корыто, чтобы можно было замесить хороший раствор для изготовления кирпичей? Почему он использует битые кирпичи, а заказчику говорит, что кирпич использовал цельный и самый наилучший?
Последней каплей, переполнившей чашу терпения зловредного старика, были слова Ульмаса, что площадка, выбранная мастером под новый дом неровная. Мальчик к месту и не к месту сетовал на то, что если её вначале не разровнять, то строящийся дом не простоит и года. За свой бесконечный бубнёж Ульмас получил пять ударов палкой по мягкому месту. Али ничего не мог поделать. Он стоял рядом,