Не подозревающая даже о коварных мыслях своего подопечного, травница крепко спала. Шевельнулась, утыкаясь лбом в голое плечо княжича, вздохнула блаженно, обхватила руками. Ольга бросило в жар. Несмотря на ноющие раны, тело отреагировало быстро и однозначно. Ох, если бы не повязки на глазах, он бы поглядел!
Осторожно прикоснулся к ее плечу, притянул к себе, нос (едва высовывающимся из-под повязки) в ее растрепавшиеся волосы сунул. Провел рукой по узкой спине до самого изгиба поясницы и ниже, радуясь, что женщина так приятна на ощупь.
– Ты сдурел, парень? – вздрогнула всем телом Марика, мгновенно просыпаясь. – А ну лапы свои убрал!
– Не злись, красавица, я только потрогаю.
– Если бы я тебя сама из-за грани не вытаскивала, сейчас бы руки повыдергала, – холодно сообщила ведьма, отодвигаясь. – Скажи спасибо беру, что я жадная и свои труды не хочу загубить.
– Я что, совсем тебе не нравлюсь? – обиженно спросил Ольг, ничуть не обескураженный отказом. – Аль не красив? Аль жених у тебя имеется?
– Отчего же, красив, хоть куда, – усмехнулась Марика, пальцем проводя по крепкому белому плечу. – Молод, полон сил, – руки поправили повязку и спустились ниже, на опушенный золотыми волосками живот. – Все при тебе. И мужика у меня нет, давно не было, твоя правда. Вдова я.
– Тогда в чем дело?
– А ты считаешь, что женщинам только это нужно? Молодое тело и то, что между ног?
– А разве нет? Замуж, что ли, хочешь?
Она расхохоталась звонко, чуть с надломом. Ольг ждал ответа, чутко прислушиваясь к движениям ее пальцев, небрежно скользящих по завязкам его штанов.
– Нет, замуж мне нельзя, – наконец, снизошла травница до ответа. – Да ты и не возьмешь.
– Отчего же? Может, ты мне сына родишь? В терем тебя приведу, своей женщиной назову, а?
– У тебя и терем есть? Кто же ты такой, Олег, беров побратим?
– Княжич Бурый я.
– О! – Он не видел, как округлились губы женщины и широко раскрылись глаза. – Что же ты, князь, в лесу забыл, да один, без охраны?
– С бером братался, сама же видела. Теперь он мне брат старший… раз не убил.
– Каков молодец! – восхитилась Марика. – Смельчак! Что к беру, что к бабе, не спросившись, лезет, а потом удивляется, что ему не рады.
– Да полно тебе кривляться, чай не девочка. Я тебе нравлюсь, чувствую же. Не нравился бы – не трогала бы так нежно.
Марика, обнаружившая вдруг, что нежно оглаживает живот и бедра невыносимого этого мужчины, резко отдернула руку и залилась краской. Прав он: нравился и очень. Было на что посмотреть, было что потрогать. Вот только… не дело это.
– Много о себе возомнил ты, Олег, – сухо сказала, поднимаясь. – Раз уж поспать не дал, наточи хоть нож мне. Все руки не доходят.
– Так нравлюсь? – не отставал наглец, хватая за рукав и к себе снова притягивая. – Ну