Вскинув взгляд на напряжённую линию его губ, Саша тяжело вздохнула и, наконец, посмотрела в глаза. Затем замерла, теряясь в их чернильной глубине.
– Роберт, – очередной раз начала она и замолчала, прерванная глухим ударом по стене.
Раскрытая ладонь Роберта врезалась в стену справа от её головы, закрывая ей пути к отступлению.
Но она не чувствовала себя пойманной в ловушку, хотя сердце и заколотилось быстрее. Скорее этот жест отрезал их от остального мира, от их прошлого и от того непонимания, в котором они пребывали.
Роберт сделал последний шаг, и его тело прижалось к ней, доминируя и подчиняя, и она подчинилась, не делая попытки освободиться. Наклонившись, Роберт прижался лбом к её виску, она слышала его дыхание, она чувствовала его запах, знакомый, с лёгкой ноткой бренди. Нет, он не был пьян, Роберт никогда не позволял себе такого. Сейчас он совершенно чётко осознавал, что делает. А вот она не понимала, как реагировать на всё это. Она не желала присовокуплять к своей старой боли новую, ещё более острую и от того невыносимую. Она не хотела этих новых воспоминаний, а то, что этот момент обязательно ими станет, у Алекс не было никаких сомнений.
Она могла бы оттолкнуть его, но не стала. И даже не потому, что не хотела, а потому что почувствовала совершенно абсурдное, неуместное желание извинится за ту боль, что застыла в его глазах. Это обезоруживало, заставляло забыть о том, что он причинил ей не меньшую боль. Более сильную и более глубокую.
Но сейчас, прижатая к стене, она пьянела от его близости, и ей не хотелось, чтобы он когда-либо отрывался от неё. Она была готова простоять так целую вечность.
– Алекс.
Его голос, полный невысказанных эмоций, окутал её, проникая за границу сознания. Горячее дыхание овеяло кожу, и шея Алекс запылала. Губы Роберта скользнули вниз, замерев в ямке над ключицей, затем проследовали обратно и дальше по щеке, скуле и снова вниз, на этот раз застыв в опасной близости от уголка её губ.
– Роберт, – печально и обречённо, выдохнула она. – Что ты делаешь?
Он прижался к её лбу, вынуждая смотреть в глаза.
– Я собираюсь поцеловать свою жену. Сейчас.
Его вторая рука легла ей на талию, привлекая ближе, затем поднялась вверх к груди, накрывая её. Тихий стон помимо воли вырвался у Алекс.
– Роберт, нет… не…
– Алекс, не надо… не делай этого, – его губы вновь заскользили по её лицу, целуя каждый миллиметр кожи, но, так и не решаясь приблизиться к губам, которые болезненно реагировали на то, что им так и не уделили надлежащего внимания. – Алекс, не отталкивай меня… не сейчас…
– Роберт, я…
Собственный язык уже не слушался её. Его рука, сжавшая грудь, окончательно лишила всяких мыслей. Её дыхание каким-то непостижимым образом зазвучало в унисон с его.
Сам факт того,