И правда, знать подробности совершенно не хотелось. Теперь и разговаривать с ним сложнее, стоило подумать, что он меня видел в чём мать родила.
Фанатик снова рассмеялся, а мне стало как-то невесело.
– Ладно, не тушуйся. Сказал же, пока ты здесь, тебе ничего не грозит. Я понимаю, какие слухи о нас ходят. Большая часть даже правда, но никто тебя не принесёт в жертву и, – он чуть помедлил. – Не посмеет тронуть и пальцем. Уж поверь, по доброй воле идти поперёк приказов Кхамлэ никто не рискнёт.
Дождавшись, пока доем, оленерогий забрал поднос и своё раскладное сиденье. Остановившись на пороге, вдруг спросил:
– Ничего не хочешь сказать?
– Спасибо? – Удивлённо подняла брови и категорично отрезала: – Нет.
Культист снова огласил смехом окрестности. Кажется, я сегодня только и делаю, что его веселю.
– Может, желаешь что-нибудь спросить? – задал он наводящий вопрос, попав в самую точку, но я продолжала молчать, хотя язык так и жгло. – Ну как знаешь, Халли, – вдруг он назвал меня по имени, прежде чем дверь затворилась.
Райд Эллэ
Похоже, морить пленников голодом у культистов принято не было, ну и я не стал выпендриваться, съел всё до крошки – неизвестно, когда доведётся перекусить в следующий раз. Чувствовал себя по-прежнему неважно, а потому решил поспать, пока есть такая возможность, но прежде принял ипостась – у зверя сон чутче и регенерация намного выше, да и лежать на полу удобней.
Засыпая, думал о Халли и о странных словах культиста: «Не сейчас». Что оленерогий этим хотел сказать?
Разбудили шаги. Услыхав их, стал человеком, задолго до того, как кто-то приблизился к моей клетке. Судя по запаху, это маг, что так неудачно перешёл мне дорогу. Плохо. Вспомнив предупреждение оленерогого, всерьёз обеспокоился – воздействие магией крови вредит мозгам, а я против этой напасти совершенно беззащитен.
Притворился спящим на всякий случай, но фанатик не пожелал снова надо мной издеваться. Недовольно сопя, потоптался под дверью, подёргал её раз-другой и ушёл. Урод, источал злость и раздражение, точно гнилой плод груши-реликта смрад и зловонную жижу. Волна его эмоций была настолько мощной, что окружающие, и без всякой эмпатии должно быть, чувствовали себя неуютно. Убью при первой же возможности, дай только сил, Великая Мать!
К моменту, когда принесли завтрак, я умудрился снова задремать.
– Дрыхнешь? – поинтересовался фанатик вместо приветствия. – Правильно делаешь!
Оленерогий улыбнулся так, будто, и правда, был рад меня видеть. Надо сказать, что при его виде, я невольно испытал облегчение, но, как и вчера, предпочёл обойтись без слов.
– Всё верно, – одобрительно кивнул болтливый фанатик, сунув мне в руки миску. – Многозначительное молчание придаёт суровости облику мужчины. – Он хохотнул. – Кстати, Эллэ, с ипостасью поосторожнее – шерсть повсюду, и псиной воняет, – он демонстративно сморщил нос.
Псиной?! А вот за это можно и в морду! Заставил себя прирасти к месту. Стоп! Эллэ?! Откуда он знает, кто я такой?! Мне-то