Недавно она устроилась на работу мечты, в элитарную галерею, где экспонатами были спичечные коробки. В современном искусстве Григорий не хотел разбираться. На рынке умственных изысков конкуренция зашкаливала.
– А ты когда зайдешь ко мне? Я переехала.
– На неделе постараюсь.
– Будь добр, ага.
Он старался. Пытался объяснить ей, что такая жизнь, как у нее, не приведет никуда, кроме как на панель. Или обратно в кафе за стойку баристы, куда он заходил по пути с или на работу. Зайчиха ответила смехом.
Но он был прав. На новой работе она продержалась недолго. Ее руководительницей была какая-то стерва, отсталая в развитии рысь, любившая красить ноготки в цвет малины. Григорий видел ее однажды, когда она терлась об стену, перебивая чужой запах. Посреди рабочего дня рысь не сдержалась и тяпнула зайчиху за зад. Зубы прошли по касательной, оставив несколько шрамов. В качестве извинений зайчиху уволили, выплатив несколько окладов и поверив на слово, что та не станет сообщать о случившемся журналистам.
– Попозже, пока рано, – улыбнулась зайчиха.
А что светит его брату? Миша, бедолага, появился на свет, когда мир еще быстрей скручивается в центр индивидуальности. Все вокруг будто бы поощряет одиночество, и тяжесть грядущего холодом обмывает тела. Архитектура, быт, привычки – нигде нет места другому. Пережиток прошлого – это коллектив. Его не любят, каждый индивид стремится остаться один, не подозревая о том, что внутри души кроется нужда к единству.
Так объяснялся повальный запрос на автомобили, только бы не проводить лишнее время среди себе подобных в автобусах и электричках. Или появление плацкартных вагонов с занавеской. Дети больше не гуляют на площадках.
Чему Григорий мог научить брата?
Приспособиться и не пытаться.
Другое дело мать – создание пуленепробиваемое. Ей пришлось столкнуться с ужасами жизни, без прикрас и романтики. Мать обманывали, мать кидали, и она не стеснялась об этом напоминать своим детям.
Во время обеда, например, когда один из детей капризничал, недовольный столом или атмосферой, она травила душу: что раньше мяса было не достать, что ради этого требовалось ездить в соседний город, там стоять в очереди или драться ради нескольких костей для супа. О том, как ее подруги, каждая поголовно, стали проститутками или умерли от передоза, потому что наркотики стоили дешевле хлеба и найти их было проще.
Дети, считала она, ничего не знали о боли, даже и представить не могли, каких трудов семье стоило выбраться из того «ада», куда их завели «власть имущие». Что такое «власть» и кто такие «имущие», они не знали, но если мать из-за них готова была поднять руку на собственных детей, то, видимо, это были очень плохие создания. Оставалось понять: а что такое ад?
Мягкотелость детей вызывала у матери отвращение. Конечно,