– Как-нибудь, – буркнул я, переворачиваясь на другой бок.
– Нет уж, прямо сейчас! – завопила Кэйт мне прямо в ухо, а потом попыталась стащить с кровати.
Девчонка была очень сильной и, будь она потяжелее, я бы точно оказался на полу.
– Невесте неприлично заходить в спальню к своему жениху до свадьбы, – попытался я увещевать разбушевавшуюся девицу.
Куда там! В спальне началось настоящее сражение. Первыми жертвами стали одеяло и подушки. А если Кэйт начинает войну, мне остается лишь сдаться на милость победительницы. В общем, я сдался, а потом сдалась и Кэйтрин.
Через какое-то время был подписан мирный договор, с соблюдением всех прав сдавшейся стороны.
– Мерзавец вы, господин граф, – сказала Кэйт, прижимаясь ко мне.
– А что, святой отец больше грехи не отпустит? – забеспокоился я.
– Наш патер ремонт церкви затеял, – хихикнула фройляйн, перебирая волосы на моей груди. – Ну, представь себе – сколько лет наш храм стоял в запустении? От пейзан-то, какие деньги? А теперь ты появился. Не разу не считал, сколько ты талеров пожертвовал? Патеру еще крышу менять, новые витражи ставить…Хочешь не хочешь, а ты теперь наш ктитор. И патеру деваться некуда.
– Значит, грехи отпустит?
– Ладно, с грехами потом разберемся, – отрезала Кэйт. – Ты скажи, зачем ты мне столько времени врал?
– Разве я врал? – хмыкнул я. Хотел сказать какую-нибудь глупость, но увидел, что фройляйн собралась обидеться, поспешно сказал: – Ну, ты же у меня умница. Сама обо всем догадалась. Ну, сама посуди – какой же я граф, если мое графство невесть где? Или, тебе непременно хочется стать графиней?
– Хочется. Одно дело быть баронессой с купленным титулом, другое – именоваться графиней! Да, а каков твой полный титул?
– Граф д’Арто де Ла Кен. Артакс – чтобы голову не ломать.
Я в нескольких фразах рассказал Кэйтрин о своем низвержении из графов в наемники, о своих родственниках, упекших меня в солдаты, а потом попытавшихся вернуть в лоно семьи.
– Все-таки, не понимаю, – сказала Кэйт, приподнявшись на локте. – Ладно, поначалу тебе было обидно. Тебе сколько лет было, когда стал наемником?
– Двадцать.
– Хм. На целых два года старше, чем я. Ладно, – принялась рассуждать Кэйтрин. – Мужчины взрослеют медленнее, чем женщины. Допустим, поначалу тебя грызла обида на семью. Как пишет Енох Спидекур – подростковый эгоцентризм. Но потом-то? Ты двадцать лет обижался на своих родственников?
– Все правильно, – улыбнулся я неизвестно чему. – Поначалу, мне было обидно. А потом вдруг понравилось. Думаю, что я был бы плохим графом. Ну, не могу себя представить, чтобы я управлял поместьем. А быть воином – простым солдатом, потом полковником, военным комендантом, получалось неплохо. Я всегда уважал людей, умеющих что-то делать хорошо. Хороший ремесленник, хороший купец. Вон, мой старый друг Енох, хоть и пьяница, но он талантливый ученый, коль скоро даже