Проходя мимо, Фил с усмешкой глянул на коленопреклоненных первокурсника и его десять копий, не дававших пройти и хватавших меня за руки, и был таков.
– Несравненная королева, хочешь, я вызову этого наглеца на дуэль? – пылко спросил первокурсник №1, а его копии согласно закивали в ответ.
– Брысь! – необыкновенно злая, прошипела я.
Скоро звонок с пары и мне очень желательно смотаться отсюда до того, как коридор наводнится весёлыми студентами.
Порядком уже надоевший первокурсник просьбе моей скромной не внял, за что вместе со всеми своими копиями был подвергнут заклинанию под названием «Молчаливый страж». Я бы, правда, в данном случае его трактовала как скульптурная группа «Молчаливые, пялящиеся на мою грудь, стражи».
Вообще-то, согласно Регламенту Института, студентам вне аудиторий запрещено друг к другу применять заклинания, но мне-то теперь, после папиного перевода, уже нечего не страшно (и раньше не страшно было, а, как выяснилось, зря!), да и вообще достал меня этот первокурсник хуже горькой редьки!
Наконец-то, слава богам, я достигла кафедры зельеварения и могла с облегчением вздохнуть. Уж Ариадна-то Чортрис поможет и поддержит, как делала это всегда.
Только завидев меня, профессор – маленькая сухонькая старушка (правда, это впечатление было обманчивым – энергии у Чортрис было хоть отбавляй, а ещё она являлась обладательницей хриплого, как у пьяного кучера, баса), всплеснула руками и воскликнула:
– Самодур! Болван! Герой-любовничек!
Это она о папе моём. Во всем ВИМП никто больше говорить в таком тоне о папе не решался. А Чортрис хоть бы хны! Она в магполице очень давно, и нянчила меня, когда я была совсем малышкой.
Уж не знаю, каким образом до нее дошла новость о моем переводе, впрочем, не удивлена – такие вести разносятся быстро.
– Отправить дитятко в какую-то глушь несусветную! – возмущению Чортрис не было предела. – Он лишает тебя светлого будущего, не говоря уже о том, что неподалёку Таинственный Лес, а там два-три человека в год, да пропадает! Нехорошее место!
– Ну, вроде как за дело сослал, хотя к единственной дочери мог бы и помягче быть…
– Да это ерунда все! – махнула рукой Чортрис.
– Даже гимн? – с интересом переспросила я.
– А что, нормальный такой бодрый гимн, – с усмешкой проговорила профессор зельеварения. – Я, например, сразу проснулась. Я вообще наш официальный гимн считаю занудным пафосным набором слов.
Ну вот, я же знала, что Чортрис меня поддержит!
– Но к Амалии Сенд ты, крошка, сунулась зря, – продолжила профессор. – Это, конечно, понятно – у тебя ревность к папе и обида, что он уделяет тебе мало внимания. Но засунула бы ты это всё куда подальше, деточка. Не всё же мужику быть одному… Между прочим, это не худшая из его пассий!
Отлично! Даже Чортрис – и та на стороне этой противной Амалии!
– Прошлая