– Да уж, у нас, когда папу посадили, мы тоже всякого натерпелись. Я, конечно, маленькая была, по-крайней мере, в семь-восемь лет, не очень понимала, почему некоторым девчонкам, мамы со мной дружить не разрешают, – поддерживаю, рассказывая свою историю, потому что не по наслышке знаю, что такое быть изгоем. – Зато, когда папа вернулся, всё встало на свои места. Не сразу, естественно, – тороплюсь “подсластить пилюлю”, замечая жалость в глазах Анастасии Мироновны.
– Так даже Вера, мать Олеси, пыталась запретить дочери, ко мне приходить, – выдаёт на эмоциях.
– Но она же не послушала? – вырывается невольно. Очень не хочется, чтобы и Олеся оказалась предательницей, пусть даже её уже нет в живых.
– Нет, не послушала, – её черты лица тут же смягчаются и от улыбки, в уголках глаз морщины стают глубже. – В то время, Олеся мне вместо дочери была, потому что даже Таня от нас шарахалась или заезжала, чтобы обвинить во всех бедах, – в эту минуту я мысленно сравниваю Анастасию Мироновну со своей мамой и понимаю, что разница между ними колоссальная.
Наверное, открытость, это особенность южных женщин. Порой я даже начинаю побаиваться прямоты и откровенности с которой здесь сталкиваюсь.
Моя мама коренная сибирячка, поэтому она, да и я тоже, эмоции экономим.
Тут сплошь и рядом все искренние, что иногда даже подозрения закрадываются. Взять хотя бы Лизу с её восхищением, она ещё молодая совсем, а всё туда же. Для меня это дико, как-то.
Мне вдруг становится интересно, а Игорь такой же был до того, как его в тюрьму посадили?
По важности этот вопрос не на первом месте, увы, поэтому вслух не спрашиваю.
Вздрагиваю от громкой мелодии, которая неожиданно играет на моём телефоне.
Резко подскакиваю и бегу к гаджету, хочется быстрей узнать, что с Игорем всё в порядке.
На экране действительно высвечивается имя брата и я с сильно колотящимся сердцем отвечаю на звонок.
Сосредоточенно слушаю Лёшку. Он оправдывающимся тоном признаётся, что ему пришлось сказать Роме, кто на самом деле спрашивает про Клима.
Мне же, пару часов спустя, кажется детской глупостью, собственная просьба.
– Что-то случилось, да? – тихо спрашивает Анастасия Мироновна, когда я снова сажусь на табуретку.
– Я не знаю, – отвечаю честно, поднимая на неё глаза. – Лёшка нашёл Рому, но тот ему не сказал, что с Игорем, – до этого я ей рассказывала, что мой младший брат остался в северном городе доучиваться.
– А Рома это, кто? – осторожно интересуется встревоженная мать.
– Он самый близкий друг Игоря, – говорю задумчиво и не могу понять,