– Ну так что, возьмешь?
На губах торговца мелькнула улыбка, и он сплел перед собой пальцы, якобы взвешивая свои соображения.
– Думаю, прежде вам имело бы смысл взглянуть, на что именно вы поменяете ваш панцирь, и уж тогда можно будет согласовать приемлемую цену, благородный господин.
Сириец повернулся к сундуку, который в палатку префекта внесли двое рабов. Ловким жестом он отомкнул задвижки и поднял крышку. Внутри лежало несколько свертков из толстой шерсти. Торговец взялся их поочередно разворачивать, пока не остановил выбор на двух, которые и поместил на стол рядом с панцирем Катона. Их он развернул полностью, явив взгляду кольчугу и нагрудник, серебристо поблескивающий чешуйчатыми пластинами. Сделав шаг в сторону, чтобы заказчик как следует видел доспехи, сириец почтительно указал на свои товары.
– Мой господин, я предлагаю вам самые превосходные доспехи во всей империи и по самым умеренным ценам, какие только можно сыскать. Даю вам слово Кира из Пальмиры, – сказал он, положив руку на сердце.
– Ах, вон оно что, – кивнул Макрон. – Ну, тогда душа моя спокойна. Сделка обещает быть достойной, Катон.
Торговец проигнорировал колкость и скромным изысканным жестом поманил префекта к столу. Катон с минуту поразглядывал доспехи, после чего протянул руку и приподнял уголок кольчуги, пробуя ее вес.
– Легче, чем вы думали, да? – спросил сириец, проводя пальцами по металлическим кольцам. – Кольчуги делаются в основном из дешевого железа, но не эта. Их изготавливает мой двоюродный брат, Патолом из Дамаска. Я уверен, вы о нем наслышаны.
– Все только о нем и говорят, – буркнул Макрон.
– Мой двоюродный брат усовершенствовал новый сплав, увеличив в нем содержание меди, что сделало его легче без ущерба для прочности. Отчего бы вам его не примерить, благородный префект, не посмотреть, как он на вас сидит? Это совсем не обязывает вас к покупке.
Катон задумчиво притронулся к доспеху кончиками пальцев.
– А и вправду, отчего бы нет?
– Позвольте, господин.
Сириец подхватил кольчугу и, сноровисто ее скатав, обхватил тяжелую скатку пальцами, готовясь надеть. Катон пригнулся, чтобы пролезть головой в шейную пройму, и сжал в кулаки пальцы, просовывая руки в короткие рукава. Торговец натянул на него кольчугу, расправил и, изящным движением словно смахнув с нее воображаемые пылинки, отошел в сторону, сведя ладони под клинышком треугольной бородки.
– Пусть это всего лишь скромная кольчуга, – умильно воскликнул он, – но на вас она сидит как влитая! Как перчатка из тончайшего сафьяна! Изысканно настолько, что просто нет слов.
Катон повернулся к небольшому походному столику, где у него стояло зеркало, лежали щетки, скребки и самосский горшок с ароматным маслом, которым он умащал себя после омовений. Держа на отлете бронзовое зеркало, он взыскательно себя оглядел. Кольчугу окаймлял зубчатый узор, а на поджаром теле Катона она действительно