Ровно в восемь она спустилась в кухню и увидела, как Коннор что-то помешивает на плите. Ее белье все еще висело перед его носом. На ее глазах он потянулся к трусикам и вытер о них руки, как о кухонное полотенце. Джози невольно ахнула. Он обернулся и кивнул, словно вполне обыденное дело – вытирать руки о женское белье.
Джози промаршировала к нему, выхватила трусики и собрала остальное, ударив руку о твердые мышцы его живота.
– Осторожнее, я могу подумать, что вы пытаетесь пробраться ко мне в штаны! – бросил он.
От его близости закружилась голова.
Она открыла рот, чтобы ответить, но язык не слушался.
– Надеюсь, вы не лишились дара речи?
Прежде чем она успела собраться с мыслями и придумать уничтожающий ответ, он снова выстрелил в нее своей неотразимой улыбкой, и она в который раз растаяла.
Он точно знал, что она задумала. Она видела его веселые глаза и вскинутые брови. Какого черта она посчитала, будто трусики отпугнут такого человека, как он? Что побудило ее пасть так низко?
Отчаяние.
Она в полном раздрае. А трусики испорчены.
И когда эта мысль осенила ее, она уже не могла остановить расплывшуюся по лицу широкую улыбку.
Повернувшись и отступив, она схватилась за спинку стула, пока не сумела взять себя в руки:
– Господи боже, вы сущее наказание!
– Да, я таков. Может, даже два наказания.
Ее снова разобрало, как нервную школьницу. Он присоединился к ней, басовито хмыкнув.
Почему она так давно ни с кем не смеялась?
Он шагнул к ней, и она разом умолкла. Потому что видела, как льнут к его телу шорты и майка. Как мягка золотистая кожа на его горле. Как страстно она хочет ощутить его силу.
– Понятно, что вы пытаетесь избавиться от меня, Джози, но я не поддамся. Надеюсь, вы сможете потерпеть меня пару дней?
Не столько вопрос, сколько приказ…
Она решала, есть ли у нее выход.
Никакого.
Она явно не сможет вытолкать его за дверь, а никакие аргументы на него не действуют.
А какого черта? Она и в самом деле может немного потерпеть. По крайней мере, поможет скоротать время. И с ним так весело препираться!
– Ладно. Так и быть! Но кровать моя.
Он поднял руки:
– Ох уж эти женщины и их страсть к кроватям!
– Клинофилия.
– Простите?
– Клинофилия – это страсть к кроватям.
Он потрясенно улыбнулся:
– И вы знаете такие вещи?
– Все знают, – пожала она плечами.
– Разве? Что же, я ни за что не выгоню леди из своей кровати.
Ну и наглость!
– Никак не можете без двусмысленностей, верно, Коннор?
– Я ничего не могу с собой поделать, когда вы рядом.
Она